Потому что аплодисменты, букеты и подарки — будут платой за отступничество или даже предательство. Аплодисменты заглохнут и увянут цветы, а подарки напомнят о том, как вы бросили своего.
Бросили в то время, когда он больше всего нуждался в вас. Даже если это всего лишь собака. Или кот. Это они для других «всего лишь»; а для нас они «всё». Потому что свои. Наши.
Клавдия Шульженко была народной любимицей. Во время блокады Ленинграда она дала для бойцов на фронте больше 500 концертов. Вся страна знала и пела ее фронтовые песни про синий платочек и «Давай закурим, товарищ, по одной!»… Курить вредно. Но на фронте под пулями об этом не особо думали. Думали, как победить. И победили!
А потом у певицы собачка попала под машину. И Шульженко не смогла выступить на концерте; пёсик умирал у неё на руках. Она не смогла. А вы бы смогли петь и улыбаться задорно, когда умирает без вас ваш любимый друг?
Журналист, конечно, немедленно написал фельетон про такое безобразное поведение зарвавшейся певицы. И назвал свой опус остроумно — «Тузик в обмороке». Газета опубликовала этот изобличительный фельетон, а как же!
Шульженко все потеряла. И голос тоже. Год не могла петь.
Ради чего и кого? Подумаешь, собака!
Но потом голос вернулся. И на сцену она вернулась. И пела до старости свои прекрасные песни для людей. Да, она пострадала, но не предала.
Свои — они важнее аплодисментов и подарков. Почётных грамот и личного благополучия. На фронте надо петь под обстрелом для своих. Своих воодушевлять на победу. И своих провожать в последний путь.
А публика подождёт. Нормальные люди поймут и поддержат. А ненормальные пусть пишут и читают остроумные фельетоны, как вы выбрали свою умирающую собаку. Если им это смешно, незачем перед ними петь фронтовые песни о любви и дружбе. Довольно с них и газетной клеветы.
Надо выбирать своих. И точка. Надо выбирать того, кто сейчас точно без нас не обойдётся. Надо выбирать любовь и дружбу. Все остальное может подождать.
Анна Кирьянова