Стол был сервирован так, будто к праздничному ужину: белоснежная скатерть, аккуратно сложенные салфетки и свечи, которые она приобрела в тот самый день, увидев их случайно на витрине и решив, что они станут идеальным дополнением к их кухне.
В самом центре красовалась запечённая утка с румяной корочкой, вокруг неё — гарнир из печёных овощей, а рядом стояла бутылка дорогого вина, которое он однажды назвал «приличным».
Всё должно было выглядеть безупречно.
Елена была уверена: если уж вкладываться, то по-настоящему.
Она думала, что домашний уют способен удержать человека, что стоит создать идеальный мир, и он не захочет его разрушать.
Алексей располагался напротив, равнодушно ковыряясь в тарелке.
Он ел медленно, будто без малейшего наслаждения, словно перед ним лежала неотменно приготовленная еда, а что-то абсолютно неинтересное.
Она наблюдала, как он лениво вертит вилкой в руках, после чего откладывает её на стол, даже не доев.
В этот момент Елена ощутила неуловимое изменение.
Он не взглянул на неё, не произнёс привычного «спасибо» за ужин, не отметил хрустящую корочку.
Что-то было не так, и проблема явно касалась не еды. — Я больше так не могу, — внезапно произнёс он.
Её рука застыла на полпути к бокалу.
Она медленно опустила её обратно на стол, но не задала ни одного вопроса.
Просто ждала. — Ты превращаешь всё в рутину, Вика.
Это уже не жизнь, а некий пансионат с полным обслуживанием.
Он откинулся на спинку стула, скрестив руки перед грудью.
В его голосе не было злобы, только безразличие. — Я ухожу.
Эти слова прозвучали настолько обыденно, что Елена даже долго не могла их осознать.
Она смотрела на мужа, пытаясь понять, шутит ли он.
Но он не сводил с неё глаз, спокойно ожидая реакции. — Почему?
Алексей глубоко вздохнул, покачал головой, словно подбирая слова, которые была способна понять. — Потому что мне нужно что-то иное.
Что именно означает «душит»?
Ведь она старалась ради него, желала, чтобы ему было хорошо.
Разве не так должна выглядеть любовь? — У тебя есть кто-то?
Алексей отвёл взгляд.
Елена знала этот жест.
Она знала его слишком хорошо. — Ты с другой?
Он молчал, но напряжение в нём выдавало всё без слов. — Её зовут Ирина, — сделал он наконец заявление.
Имя прозвучало сухо, почти бездушно, но ударило её словно пощёчина.
Елена прикусила губу, сдерживая эмоции, и лишь тогда поняла, что пальцы сжали скатерть так крепко, что ткань помялась. — Ты хочешь, чтобы я ушла? — Это моя квартира, — прозвучало ровно, будто объясняя общеизвестный факт.
Сначала она не могла в полной мере понять смысл сказанного. — Значит… ты действительно… ты выгоняешь меня?
Он взглянул на часы, как будто устал от этого разговора. — Елена, я не хочу конфликтов.
Встала, медленно развернулась и направилась в спальню.
В спальне было темно.
Лишь слабый свет из коридора освещал вещи, которые она так тщательно подбирала для их совместного быта.
Елена смотрела на шкаф, полки, на вещи, которые уже перестали быть её.
Вернее, никогда не были.
Этот дом, в который она вкладывала столько усилий, теперь ей не принадлежал.
Чемодан наполнялся сам собой: одежда, документы, несколько книг.
Она брала вещи так, будто собиралась в короткую поездку, но глубоко внутри понимала — назад дороги нет.
Алексей вошёл, прислонился к дверному косяку. — Если нужно время… Она не обернулась. — Время?
Ты хочешь, чтобы я ушла.
Время здесь не при чём.
Он пожал плечами. — Тогда спустись через десять минут.
Такси уже на подходе.
Елена стояла у подъезда с чемоданом.
Дождь монотонно стекал по воротнику пальто.
Она не ощущала холода.
Она не чувствовала ничего.
Телефон в её руках менял вибрацию. — Папа… можешь приехать за мной?
Голос дрожал, но не от слёз.
От потрясения. — Где ты? — У подъезда.
Мне… Алексей выгнал меня.
Несколько секунд тишины на том конце. — Жди.
Я буду через двадцать минут.
Такси подъехало, водитель вышел и приподнял брови: — Вы вызывали?
— Нет, — коротко ответила она.
Такси уехало, оставив её под дождём.
Через двадцать минут подъехал чёрный «Лексус».,Дверь распахнулась.
Отец вышел, высокий и собранный, как всегда.
Он не произнёс ни слова, лишь накинул на её плечи своё пальто, взял чемодан и отправил её садиться в машину. — Поехали.
Она не стала возражать.
В его квартире было просторно и светло, но ощущалась чуждость.
Стены стеклянные, потолки высокие, белоснежный кожаный диван и аккуратно расставленные стопки книг.
Всё вокруг казалось чрезмерно организованным, чрезмерно правильным, без малейших признаков присутствия человека.
Отец сел напротив, скрестив руки на груди. — Рассказывай теперь.
Она не сумела заговорить.
Слова не шли. — Алексей выгнал меня.