Ганну в деревне осудили в тот же день, как под кофтой стал заметен округлившийся живот. Сорок два года! Вдова! Ну и позорище! Мужа её, Владислава, уже десять лет как на кладбище упокоили, а она — вот те на, с пузом ходит.
— От кого? — шептались женщины у колодца.
— Да кто её знает, эту гулящую! — поддакивали другие. — Тихая была, скромная… А гляди ж ты, куда занесло!
— Девки-то ещё не замужем, а мать — по мужикам бегает! Позор один!
Ганна ни на кого не смотрела. Возвращалась с почты — сумка тяжеленная висит на плече, а сама взгляд в землю опустила. Только губы крепко сжала. Если бы только знала заранее, чем всё обернётся… может быть, и не решилась бы тогда. Но как тут не вмешаться, если родная кровь слезами захлёбывается?
А началось всё вовсе не с Ганны — с её дочери Ирины.
Ирина была словно картинка из журнала: вылитый отец покойный, Владислав. Он тоже красавцем слыл — первый парень в округе: светловолосый да глаз голубых. Вот и Ирина уродилась такой же пригожей. Вся деревня за ней головы сворачивала. А младшая, Лилия, пошла вся в мать: темноволосая, кареглазая и серьёзная до молчаливости.
Ганна души не чаяла в своих девчонках. Обеих любила безмерно и одна тянула их на себе из последних сил: днём – почтальонкой работала, вечером – уборщицей на ферме подрабатывала. Всё ради них старалась.
— Учиться вам надо! – наставляла она дочерей. – Не хочу я вам такой доли: чтоб всю жизнь по грязи да с тяжестями таскаться! В город надо пробиваться!
Ирина действительно уехала в город без особых усилий – словно крылья за спиной выросли. Поступила в торговый институт и сразу там приглянулась кому-то важному. Присылала снимки: то она при полном параде в ресторане сидит, то в модном платье позирует. И жених у неё нарисовался – сын какого-то большого начальника.
«Мама, он мне шубу обещал!» – писала восторженно.
Ганна радовалась от всей души. А вот Лилия хмурилась всё чаще: после школы осталась дома и устроилась санитаркой при местной больнице. Хотела было учиться дальше на медсестру — да денег катастрофически не хватало: вся материнская пенсия по потере кормильца да зарплата Ганны уходили на Ирину и её «городскую» жизнь.
Тем летом Ирина вернулась домой совсем другой: ни тебе весёлости прежней, ни ярких нарядов или подарков для семьи… Сидела тише воды два дня взаперти у себя в комнате; а на третий день Ганна зашла к ней — та рыдает навзрыд прямо в подушку.
— Мама… мама… я пропала…
И всё рассказала как есть: жених этот «золотой» воспользовался ею и исчез без следа. А она уже четвёртый месяц носит под сердцем ребёнка.
— Поздно делать аборт!.. – всхлипывала Ирина сквозь слёзы. – Что теперь?! Он меня знать не хочет! Сказал прямо: рожай хоть десятерых — ни копейки не получишь! А меня из института выгонят!.. Всё… жизнь моя закончена…
Ганна сидела будто окаменевшая от услышанного.
— Ты… ты что ж это натворила-то… доченька… разве нельзя было уберечься?..