— Наталья, зачем ты ей это сказала?! — голос Дмитрия дрожал от ярости, которую он едва сдерживал, когда я переступила порог нашей квартиры после тяжёлого дня на работе.
Я застыла в прихожей, не успев даже разуться. В гостиной, словно две армии перед решающим сражением, напротив друг друга стояли мой муж Дмитрий и его мать — Наталья. Между ними будто повисло электрическое напряжение.
Свекровь устроилась на диване с видом глубоко оскорблённой женщины, прижимая к груди платок. Её глаза блестели от слёз, но я слишком хорошо знала эти её приёмы. За пять лет брака я научилась отличать настоящие эмоции от игры в страдание.
— Дмитрий, сыночек мой, я ведь хотела как лучше… — всхлипнула она и бросила в мою сторону быстрый взгляд, полный оценки. — Разве мать не имеет права заботиться о благополучии своего единственного ребёнка?
— Ты перешла все границы! — Дмитрий провёл рукой по волосам — жест, который всегда выдавал его сильное волнение. — Как ты могла сказать Оленьке такое? Назвать её пустоцветом?!
Это слово ударило меня словно по лицу. Пустоцвет… Меня затошнило от обиды и боли. Три года безрезультатных попыток стать матерью: анализы, процедуры, медикаменты… И теперь свекровь вот так просто выдала это слово. Пустоцвет… Как бесплодное дерево, которое пора спилить.
— Я лишь озвучила очевидное, — Наталья выпрямилась и сбросила маску обиженной женщины. — Прошло три года — а детей всё нет. Может быть, пора уже признать реальность? Есть женщины для материнства рождённые… а есть другие.
У меня подкосились ноги. Я медленно опустилась на пуфик у входа прямо в пальто. Дмитрий что-то кричал матери, но до меня слова доходили сквозь плотную пелену шума в голове. Билась только одна мысль: она знала всё. Наталья прекрасно была в курсе наших трудностей и моих страхов… И всё равно ударила туда, где больнее всего.
— …и если ты ещё раз позволишь себе подобное высказывание — я полностью прекращу с тобой общение! — донёсся до меня голос Дмитрия.
Наталья вскочила с дивана; её лицо перекосилось от гнева.
— Вот как?! Значит теперь родная мать тебе больше не нужна?! Эта женщина настроила тебя против меня! Я всю себя тебе посвятила! Ночами не спала у кровати твоей! Последнее отдавала ради твоего счастья! А теперь ты готов отказаться от матери из-за какой-то…
— Хватит! — выкрикнул Дмитрий так громко и резко, что она осеклась на полуслове. — Оленька моя жена! Женщина моей жизни! И никому не позволю её унижать – даже тебе… мама!
Я подняла глаза и встретилась с его взглядом. В нём было столько боли и решимости одновременно… Сердце болезненно сжалось: он понимал всё без слов.
— Если Оленьке не дано стать матерью… — продолжил он уже спокойнее, но твёрдо как камень: — значит так тому и быть. Потому что она для меня важнее всего остального в этом мире. А дети?.. Дети могут быть усыновлёнными или их может вовсе не быть – это ничего не изменит для нас как для семьи.
Наталья смотрела на сына так растерянно, будто впервые увидела его настоящим человеком. Её губы открывались и закрывались без звука – напоминая рыбу на суше.
— Ты… ты же серьёзно? Не может быть!.. Дмитрий!.. Опомнись!.. Какая же семья без детей?! Что скажут люди? Как мне смотреть подругам в глаза – у них уже внуки школу заканчивают!
— А это исключительно твои заботы, мама,— отчеканил он холодно.— Если мнение чужих людей для тебя важнее счастья собственного сына – мне тебя искренне жаль.
Я поднялась с пуфика и сняла пальто; руки слегка дрожали от напряжения – но я старалась держаться спокойно. Не хотелось дать свекрови повод почувствовать себя победительницей.
— Оленька… прости меня,— подошёл ко мне Дмитрий и крепко обнял.— Я правда не знал о её приезде… И уж точно не мог представить…
— Всё хорошо,— прошептала я ему в плечо… И это действительно было правдой: да, слова Натальи ранили глубоко… Но рядом со мной был человек, чья поддержка значила несравнимо больше всего остального на свете.