Чистоплотность находит на свекровь только у нас дома.

Ездили с мужем к моей маме в больницу. С дочкой осталась вторая бабушка у нас дома. Я была против, ратовала за няню, но муж настоял. Стоило вернуться домой, как в нос ударил непередаваемый запах чего-то жжёного.

Насупившаяся Наденька в компании Татьяны Ивановны начали объясняться. — Простите, не досмотрела! Проворонила! На минутку отвлеклась, и вот! — причитала Татьяна Ивановна. Ей вторила моя дочь, двух с половиной лет от роду. Если напечатать её слова, то может показаться, что по клавиатуре пробежался кот. Хотя на слух всё понятно:

«Мама, прости, я нечаянно!» На линолеуме в гостиной красовался чернущий след от утюга.

— Я пол помыла, пошла тряпку прополоскать, — затряслась Татьяна Ивановна,

— Надюшка ко мне прибежала, залепетала, я не поняла ничего. Мы умылись, руки с мылом помыли, пока вытирались… Чувствую — горелым пахнет. Я мигом побежала искать источник вони. А тут… В голове крутились картины одна другой страшней, объединял их один вопрос — а если бы?..

— Вы не переживайте, я вам всё-всё оплачу! — поклялась свекровь. — Главное, что с Наденькой всё хорошо! А линолеум — дело наживное! Почём брали за квадрат? И площадь комнаты скажите. — Недорогой он, двести рублей за квадратный метр. По акции на распродаже купили. Комната — пятнадцать метров.

— Три тысячи с меня, да? Хорошо. Вы простите. Я буквально на минуточку… А она… А тут… Мы успокоили Татьяну Ивановну, отругали Надю, сели пить чай. И только тогда до меня дошло:

— А как Надя до утюга добралась? Я его всегда в коробке на антресоли храню.

— Погладить хотела. Вещи-то Надюшкины на сушилке сухие давно, я их сняла. Утюг достала, хотела сразу погладить, но Наденька печенья накрошила. Я крошки подмела, решила пол помыть, а потом одеждой заняться. Дальше вы знаете. Знаю. Картина маслом. «Козу впустили в огород». Ещё и ванной комнате сильно пахло химией, на минуточку она отвлеклась… Не удивлюсь, если она ванну надраить решила: не успел бы утюг так шустро нагреться за «минуточку», чтобы линолеум так сильно расплавился.

— Татьяна Ивановна! Зачем Вы вообще… — Милая, ты же видишь — маме и так плохо, она переживает. Не начинай, ладно? — перебил меня муж, почувствовав, что жареным пахнет не только в прямом, но и в переносном смысле. Татьяна Ивановна бросила в его сторону благодарный взгляд, быстренько собралась, записала номер моей карты, на которую она пообещала перевести компенсацию за испорченный пол, и откланялась.

Вечером, когда дочка уснула, я в сотый раз попросила супруга, чтобы ноги его мамы больше в нашей квартире не было. Ей постоянно надо то погладить, то окна помыть (девятый этаж), то ванну намазать и выдерживать, то пыль с натяжного потолка протереть… Всегда удивляло одно: такая чистоплотность находит на свекровь только у нас дома.

Зато в её жилище живность толпами бродит, и тапки к полу прилипают. Надю мы к ней не возим, нечего ребёнку в таком кавардаке тусить, и к себе стараемся не приглашать.

Вернее я старалась — муж считал «помощь» матушки милым делом. Но, как я поняла, муж наконец-то осознал, к чему может привести вмешательство Татьяны Ивановны в наш быт, и полностью со мной согласился — нечего ей у нас делать. На следующий день я шерстила интернет-магазины в поисках нового линолеума. Найдя оптимальный вариант, по шестьсот рублей за квадрат, я позвонила мужу: — Смотри: три тысячи твоя мама даст, мы шесть добавим, вот и новое напольное покрытие! Ещё надо будет нанять кого-нибудь, чтобы старый сняли и новый постелили. Фото лови! Найденная расцветка ему понравилась, он дал добро. Я оформила заказ с оплатой по факту доставки и позвонила Татьяне Ивановне:

— Добрый день. Всё, я новый линолеум заказала. Не могли бы Вы с переводом поторопиться?

— Привет! Конечно, сейчас переведу. Ещё раз прошу прощения. Я буквально на минуточку отвлеклась… — минут через десять она попрощалась, сказав, что деньги сейчас будут. И не обманула. Деньги пришли. Баланс моей карточки стал больше ровно на пятьдесят рублей. Я решила перезвонить и уточнить:

— Татьяна Ивановна, Вы не ту сумму отправили. — Почему не ту? Вы сами сказали, что линолеум стоит двести рублей за квадратный метр. Там след от утюга на четверть метра тянет. Зачем весь пол менять? Дорого! Можно купить небольшой кусочек, сделать заплатку, а сверху коврик бросить. Красиво будет. У меня, кстати, есть ковёр, я привезу! Ну тот, который у меня в спальне, помнишь? Бежевый такой? Ковёр я помню.

Что бежевый — первый раз услышала и не поверила: он абсолютно грязно-буро-серого цвета. Вежливо отказавшись от щедрого подгона, я попробовала втемяшить в сознание свекрови, что она нам должна три тысячи рублей. Тем более, что ковёр в гостиной мне не нужен совершенно, а испорченный при её попустительстве линолеум под замену полностью. Сейчас такой стоит в два раза дороже, чем пару лет назад, когда мы ремонт делали. Но Татьяна Ивановна упёрлась: кусочек, заплатка, коврик, денег нет, мы не так договаривались, пенсионерку обобрать хотят… Хотя изначально сама всё посчитала и сумму озвучила.

Ох уж это коварное женское непостоянство! Я завершила разговор. Не видела смысла для его продолжения. Линолеум мы с мужем оплатили из своих средств, махнув на его мать рукой. Пенсионерка она… Как же.

И работает неофициально, и пенсию получает, и с нас деньги имела. Но больше не имеет — у нас денег нет ей помогать: решили ремонт освежить, а то новый линолеум со старыми обоями — так себе цветовое сочетание.

Кто там жаловался, что бабушка берёт деньги за присмотр за внуками? Лучше так, чем как у нас: два часа посидела, пятнадцать тысяч в трубу. Девять — линолеум, две — замена, четыре — новый утюг, со старого не получилось остатки линолеума отскоблить.

Эх, жаль, что сразу про утюг не подумала, а то, глядишь, и за него пятьдесят рублей бы получила. Я злопамятная, этого не отнять. Кусок со следом от утюга вырезала, надо рамочку подобрать, и эту композицию присобачить на самое видное место.

Чтобы муж мимо проходил и вспоминал, какая у него мама замечательная. Или ей подарить. на Новый год. Ну а что? У нас ремонт, лишних денег нет. А это хороший подарок будет. Почти handmade.