Ни в коем случае нельзя шутить про болезни или смерть, это Галя с детства помнила. Однажды январским утром мать, которой лень было вести её в школу а после забирать, разрешила ей остаться в постели.
— Скажем, что у меня горлышко заболело, — обрадовалась девочка.
— Ни в коем случае, — сказала мама, — не то, и правда, заболит!
На следующий день девочка понесла в школу записку для учительницы, где мать написала:
«Моя дочь, ученица 2 класса «А», Галина Белова отсутствовала вчера на уроках по семейным обстоятельствам.»
Учительница была любопытная, ей страсть как хотелось узнать причину, по которой отсутствовала девочка.
— По каким это обстоятельствам, Галечка? — ласково спросила она, гладя её по голове.
Но девочка была не лыком шита. Как она могла выдать маму? Она сделала загадочное лицо, подождала, пока учительница наклонит к ней украшенное жемчужной серёжкой ухо и вздохнула.
— Ну? — учительнице не терпелось узнать тайну отсутствия девочки на занятиях, — по каким таким обстоятельствам?
Девочка облизала губы, и выдохнула в учительское ухо:
— По важным!
Учительница разогнулась пружиной, и искусственно улыбаясь, оправила узкую юбку-карандаш. С этого дня она перестала Галечку замечать. Совсем. И дети тоже стали обходить девочку стороной. Даже мальчик, который раньше улыбался Гале, улыбаться перестал. Словно учительница своим показным отчуждением наложила заклятие на всю её дальнейшую школьную жизнь. Класс отдельно, Галя — отдельно. Её даже прозвали «Беловой вороной».
Учиться стало неинтересно, школа воспринималась как неизбежное наказание. Окончила её Галя троечницей. После школы она пошла работать, её взяли в магазин, в рыбный отдел, где постоянно требовались продавцы, потому что работа была тяжёлая. Галины руки стали все в цыпках и исколотые. Именно там и увидел её будущий муж, стильный и одетый как денди, Евгений.
Ухаживал он красиво, а жил в обычной «брежневке», на последнем этаже. Зато из окна его кухни, где он собственноручно готовил Гале «фуа-гра» из замороженной гусиной печени «Дукс», можно было наблюдать замечательные закаты. Паштет, изготовленный Евгением, был вкусен, но, конечно, не «фуа-гра». Но Галя никогда и не пробовала оригинал, откуда ей было знать, какое оно, это таинственное «фуа-гра»? Ей льстило, что молодой человек старался и готовил для неё, и она не скупилась на похвалы и запивала паштет белым молдавским вином. Счастливое было времечко.
Покрывая поцелуями её исколотые плавниками мороженой рыбы руки, Евгений обещал, что подыщет ей работу получше, в своей компании. Это и произошло. Вскоре после свадьбы он устроил её в свою строительную фирму, помощником делопроизводителя, Фариды Тахировны. Та постоянно жаловалась, что у неё «голова лопается» от уймы дел, и давно просила себе помощника, чтобы стало полегче.
Галина, услышав, как Фарида жалуется, что у неё «лопается голова», попросила её не говорить так. Не то и правда, лопнет. Сделала она это из добрых побуждений, делопроизводительница говорить так перестала, но заявила, что Галина её не устраивает, нужен помощник с хорошим знанием 1С.
Дома состоялся разговор.
— Я добра ей хотела, — расстроенно говорила Галя, — у меня и в мыслях не было её обижать!
— Ладно, ещё чего-нибудь подыщем, — отчего-то развеселился муж, — но мне-то скажи по секрету: уесть хотела надменную Фариду?
— Да нет же! — Галю ужаснуло слово «уесть».
— Тогда…ты это… правда веришь в эту чушь? — муж улыбаться перестал, — нет, серьёзно?
— А чего ты удивляешься? Ещё как верю! Я не знаю как, но это работает!
— Что работает?
— Вранье насчёт здоровья не проходит бесследно! Это ещё моя мама заметила!
— Ах, мама! Тогда нет вопросов, она эксперт почище «группы английских специалистов»! — усмехнулся муж, — ну?
— Смейся, смейся… — обиделась Галя, — я тебе много примеров могу привести. Только обидно, что ты не знаешь этих людей, но уж на слово поверь!
— Откуда примеры? Из газеты «НЛО»?
— Смотри, — Галя щёлкнула пальцами у мужа перед лицом, привлекая его внимание, — у мамы был начальник, их главред. И вот, когда ему приносили неудачно свёрстанный номер, или «сырую» статью, он любил приговаривать, что у него сейчас «кровь из глаз брызнет»…
— Ну? Неужели брызнула? — муж сделал серьёзное лицо.
— Да, — кивнула Галя, — оказалось, что он заболел «болезнью Дракулы», забыла, как она по-учёному называется. Или вот: работала у них в издательстве женщина, красивая. Я ещё девчонкой восхищалась её умению модно одеваться в пору тотального дефицита.
— И? На лице Евгения читалось замешательство, он понял, что жена не шутит.
— Так вот. Она любила говорить всем, что муж ей «плешь проел», и…
— Не может быть! Неужели… проел? — перебил жену Евгений, прикрыв рот рукой, — вот ужас-то!
— Не паясничай, Жень! — попросила Галя, — у неё в итоге началась очаговая алопеция, и среди её роскошных локонов в конце концов образовалась приличная лысина!
— Ужас, ужас, ужас! Как жить-то после такого? — продолжал кривляться муж.
— Ты не веришь… ну и не надо, — махнула рукой Галя. Только слова, особенно повторяемые часто, и с эмоциональной окраской, не просто слова. Они могут воскресить… и убить тоже могут.
— Прости, но я не верю. Хочешь, я тебе это докажу? Вот возьму и соберу всех наших ребят. Всем напишу, что при смерти, чтобы точно никто не отмазался. Они все приедут, и тут я скажу правду — мол, обманул, грешен, хотел просто собрать всех вместе!
— Жень, не надо! Я тебя очень прошу, Женя! Ради меня…
— Нет, я просто обязан сделать это, чтобы ты поняла, что всё это чушь, достойная псевдонаучных газетёнок!
Он обнял её и поцеловал в мокрые щёки.
— Женечка, прошу, — заскулила она, как щенок, — не шути так!
— Прекрати плакать, вот увидишь, что всё это — дурь!
И он действительно позвал друзей, каждому намекнув, что умирает. когда друзья побросав дела, приехали, он посмеялся над их скорбным видом, будучи уверенным, что радость встречи всё сгладит. Но не тут-то было!
— Не ну я знал, конечно, что ты, Мельгунов, аферист… но что ты такой циник… ребята, я внизу, — Лёня Рыбалко, специально прилетевший из Красноярска, хлопнул дверью.
— Дурак! — обиженно фыркнула подружка его лучшего друга Кристина, — разве можно так шутить? — и потащила лучшего друга в ночь. Тот только плечами пожать успел.
— Зачем? — блеснул очками Славик Карапетян, — мы бы и так пришли! — и отправился вслед за всеми.
Так, один за другим, ушли все друзья. Оставшись наедине с мужем, Галина спросила:
— Ну что? Теперь доволен?
— Ну, я же не умер! И даже не при смерти!
Галина побледнела и ушла, ничего не сказав.
С этого дня Евгений стал к себе прислушиваться. То ему казалось, что сердце колотится слишком сильно, то казалось, что оно падает вниз. В итоге его забрала скорая, он упал в метро, по дороге на работу.
Отправляя всем сообщения, Галя боялась, что друзья мужа не соберутся. Как в той сказке про пастушка, который чтобы позабавиться, кричал «волки», и когда беда действительно случилась, никто не пришёл на его крик.
Но друзья отнеслись к этому серьёзно, и все пришли на зов. Может, потому, что позвала их Галя.
Они стояли, и Толик, и Слава Карапетян, и Кристина с Леной, и другие ребята, взявшись за руки, под окном кардиологического отделения, и Женя смог увидеть их. В руках они держали плакат «Женя, ЖИВИ!».
Он кивал им, и говорил, словно они могли его услышать:
— Конечно, конечно, ребята! Простите меня… Будем жить!
— Твоя взяла, — выкладывая из сумки сок и бананы, сказала Галя, когда пришла его навестить, — выходит, моя теория оказалась ложной!
— Нет, — тихо сказал он, — ты права была, я это понимаю теперь. Я действительно был «при смерти».
— Господи, Женя! Ну сейчас-то всё хорошо! Врач сказал всё отлично, идёшь на поправку! Твоей жизни ничего не угрожает!
— Как знать? Просто кто-то идёт к ней десятки лет, а над кем-то она уже занесла свой серп!
Галина суеверно обернулась, и увидела за спиной симпатичную медсестричку, которая пришла сделать Евгению укол.
— Ладно, Жень, я пойду, — засобиралась Галина, — что передать ребятам?
— Передай мои извинения и пламенный привет! — улыбнулся Женя, — выйду, попируем!
У двери Галя обернулась, но за фигурой склонившейся над ним медсестры не смогла увидеть мужа.
— Я позже зайду! Не прощаемся! — крикнула она ему.
— Не прощаемся, — отозвался он.
Этим же вечером в номере гостиницы «Советская» раздался звонок.
— Лёнь, ты ещё не улетел в свой Красноярск? — на том конце Славик снял запотевшие от слёз очки, — сдавай билеты. Женька умер…