Но и уважения не питаю.
Больше.» Иван опустился на кровать.
Положил голову в руки.
И долго оставался в таком состоянии.
Пока в комнату не заглянула мать с тарелкой омлета. — Ты не хочешь есть? — Мама… — он посмотрел на неё так, будто видел впервые. — Ты осознаёшь, что сделала? — Я?
Я просто вернула на место девочку, которая решила, что если сидит с ноутбуком — значит главная в семье. — Она была моей женой. — Она была… кем?
У неё даже детей нет!
Что за семья без детей? — Ты токсична.
Кстати, это не болезнь.
Это диагноз. — Не смей так со мной разговаривать! — А как мне говорить, мама?
Ты разрушила мой брак.
Потому что всегда хочешь быть в центре внимания.
Даже если для этого надо вытолкать человека из квартиры. — Она была не твоего уровня, Лёша.
Это… временно. — Да пошло всё к чертям! — вскочил он. — Временной — ты.
Я — взрослый мужчина, у которого теперь нет жены, потому что он слишком труслив, чтобы закрыть за тобой дверь.
В тот же день Анна сидела в кофейне у вокзала.
На лице — абсолютное спокойствие.
Та, что копилась месяцами, годами.
Когда уже не хочется кричать.
Когда единственное желание — просто исчезнуть.
И начать всё заново. — Извините, у вас есть зарядка? — подошла девушка с мокрым зонтом. — Возьмите, — протянула Анна пауэрбанк. — Мне он уже не нужен.
Девушка поблагодарила и ушла, оставив после себя запах дождя и лёгкий аромат духов.
Там оказалось письмо от старого клиента. «Маша, мы открываем офис в Каменец-Подольском.
Нужен надежный человек.
Хочешь попробовать?» Она посмотрела на экран и внезапно поняла, что улыбается.
Не сдерживая эмоций, а как будто действительно живёт.
И впервые за долгое время сердце не болело.
Тем временем Иван вызвал такси.
И отправился по адресу, который когда-то знал наизусть.
В старую съёмную квартиру, где они жили в первые месяцы брака.
Где было тесно, дешево и пахло рынком и жареной курицей.,Но в то же время было уютно.
И отсутствовал третий голос, мешавший говорить.
Он надеялся, что она находится там.
Надежда — вообще вещь странная.
Её часто оказывается больше, чем есть оснований.
Когда он вышел из такси, то увидел лишь тётю Людмилу с соседнего этажа. — Здрасьте.
Марию не встречали? — Видела.
Чемодан в одной руке, кофе в другой — и вперёд.
У таких кости крепкие.
И произнёс: — Едем обратно. — Куда? — спросил водитель. — Домой.
Он хотел сказать «туда, где сейчас живу».
Потому что это не был дом.
Это была мамина крепость.
Где он теперь — пленник.
Вечером Нина Сергеевна подала перед ним ужин.
Просто тарелка с едой.
Он посмотрел на блюдо.
И сказал: — Завтра я переезжаю.
Но жить с тобой — значит снова потерять себя.
А я недавно понял, что у меня, оказывается, ещё есть что-то.
И вытерла слезу, которую очень старалась скрыть.
Напротив — окно, за которым мелькали деревья и прошлое.
В наушниках — песня, которую они слушали вместе, когда ехали на море.
Скоро была остановка Каменец-Подольский.
Иван остался с мамой.
И с фотографией, где они ещё улыбаются.
Хотя тогда всё уже рушилось.
Анна сидела в кафе с панорамными окнами, пила привычный «американо без сахара» и просматривала контракт.