– Оля, прошу тебя… – в его голосе прозвучала умоляющая интонация. – Давай попробуем всё обсудить…
– Знаешь, – внезапно во мне возникло странное чувство умиротворения, – мне кажется, тебе стоит поговорить не со мной, а с самим собой. И наконец разобраться, чего ты действительно хочешь. Кем хочешь быть – мужчиной, который борется за своё счастье, или ребёнком, который всё ещё боится расстроить маму.
Я повернулась к двери. Ноги дрожали, но я старалась держаться ровно. У порога обернулась в последний раз:
– Только помни… Когда решишь, не ищи меня. Потому что женщина, которая любила тебя вопреки всему, сейчас уходит. А та, что однажды вернётся домой… уже никогда не сможет тебе доверять.
Прошло три недели. Я сидела в том самом «Лазурном», где мы впервые встретились. Алексей позвонил вчера – наверное, в десятый раз. Я не хотела идти, но что-то внутри настаивало на том, чтобы завершить эту историю правильно. Не убегать, а поставить точку.
Он появился с опозданием в пятнадцать минут. Я наблюдала, как он идёт через зал – похудевший, с тёмными кругами под глазами. Сердце сжалось, но уже не от острой боли, а скорее от грустного сожаления.
– Привет, – он сел напротив, нервно подтягивая рукава пиджака. – Спасибо, что пришла.
Я молча кивнула, делая глоток остывшего кофе. Раньше я обязательно заказала бы что-то горячее вместо него, но теперь это казалось неважным.
– Я поговорил с родителями, – он смотрел мне в глаза почти с мольбой. – Серьёзно поговорил. Объяснил, что это мой выбор, моя жизнь…
– И как они отреагировали? – спросила я спокойно.
– Мама плакала. Отец молчал. Но… – он протянул руку через стол, но я не двинула своей. – Но я готов. Готов бороться за нас.
Я смотрела на его руку – знакомые длинные пальцы, маленький шрам на фаланге. Когда-то я знала историю каждой детали на этих руках.
– Знаешь, что я осознала за эти недели? – наконец подняла глаза я. – Когда любишь, не нужно готовиться к борьбе. Просто борешься, потому что иначе не можешь.
– Оля…
– Нет, послушай, – я покачала головой. – Три недели назад я ушла от тебя другим человеком. И дело не в твоих родителях или их мнении обо мне. Дело в тебе. В том, что ты выбрал молчать, вместо того чтобы встать на мою сторону.
– Я исправлюсь, – он сжал кулаки. – Клянусь, я всё исправлю…
– Алексей, – я грустно улыбнулась, – ты действительно не понимаешь? Предательство нельзя исправить. Можно лишь… отпустить.
За окном лил дождь – первый в этом октябре. Капли стекали по стеклу, размывая силуэты города. Как слёзы стирают контуры прошлого, делая его всё более отдалённым.
– Я ведь действительно тебя любила, – встала я, накидывая пальто. – И знаешь… я благодарна тебе.
– За что? – он смотрел на меня растерянными глазами.
– За урок. Я поняла, что заслуживаю большего. Человека, который будет гордиться мной, а не стыдиться. Который выберет меня без колебаний.
Я застегнула последний пуговицу: – Прощай, Алексей. Надеюсь, ты тоже извлечёшь урок из всего этого. И когда в следующий раз полюбишь, найдёшь в себе силы бороться за своё счастье.
Дождь встретил меня прохладными каплями. Я не раскрыла зонт – хотелось ощутить свежесть на лице. Впереди была целая жизнь, и впервые за долгое время я чувствовала настоящую свободу. Свободу от иллюзий, чужих ожиданий и страха казаться недостаточно хорошей.
Я шла по улице, а дождь смывал последние следы той наивной девушки, которая боялась потерять недостойную любовь. Той, что не знала главного – иногда потерять означает обрести себя.