Дверь была распахнута настежь.
На веранде, на стуле, висела насквозь промокшая куртка Ани.
На столе стояла чашка с недопитым чаем.
Холодок сжал сердце Елены.
Она осторожно ступила в гостиную, стараясь почти не дышать.
И замерла.
На зелёном диване, укутанная в знакомый клетчатый плед, дремала её дочь.
Светлые волосы рассыпались по подушке, а щеки светились румянцем.
Комната была наполнена тем же тёплым, золотистым светом.
Пружина под диваном заскрипела, Аня повернулась и медленно открыла глаза.
Её васильковые глаза были сонными. — Мааа-м, как здорово, что ты приехала! — её голос звучал густо от сна, точно так же, как много лет назад. — Представляешь, у Виталия машина заглохла, и я шла пешком через лес от станции под дождём.
Я вся промокла и ужасно замёрзла.
Потом Виталий пришёл, поил меня чаем, а теперь поехал за лекарствами, потому что я начала чихать.
Мам, он такой заботливый… а тебе он нравится?… Она сидела, завернувшись в плед, на том самом зелёном диване.
Который они купили пять лет назад, когда старый коричневый окончательно развалился. «Я это уже видела», — прошептала про себя Елена, и по её спине пробежали мурашки.
Это был не страх, а благоговейный, пронизывающий душу трепет перед чудом.
Тот самый день.
Звуки.
Скрип.
Спящая девушка.
Слово «мама».
Это не была галлюцинация.
Это было мимолётное окно, трещина во времени, через которую ей показали её будущее.
Показали её дочь.
Вечером она попыталась всё это рассказать Сергею. — Эх, Еленушка, любовь моя, — лишь рассмеялся он, обнимая её. — Красивая, как всегда, и фантазёрка отменная.
Не меняешься.
Елена не стала настаивать.
Мужчины редко верят в такие вещи.
Но теперь она была уверена.
Она увидела отражение завтрашнего дня.
И диван тогда был зелёным.
Чудеса случаются.
Просто не каждому дано их заметить.