К вечеру Марина решила сообщить о своем намерении. — Володь, у меня есть новости, — произнесла она, когда он снимал обувь в прихожей. — Какие еще новости? — с настороженностью спросил он. — Я уезжаю.
В санаторий.
На две недели.
Алексей уронил пакет с продуктами. — Что?!
Куда именно?! — В день приезда твоей мамы.
Так будет справедливо. — Маш, ты что, с ума сошла?!
Ты хочешь оставить меня одного с ней? — Нет, Володя.
Я хочу, чтобы ты наконец понял, каково это — жить с ней.
Без моей «подушки безопасности».
Он долго молчал, глядя на нее так, будто видел впервые. — Ты шутишь… — Нет, я борюсь за жизнь. — Его голос звучал твердо. — А свою жизнь должен спасать ты сам.
В ту ночь они почти не разговаривали.
Квартира погрузилась в тишину, густую и тяжелую, словно густой туман.
Марина лежала, прислушиваясь к его дыханию.
Обратного пути уже не было. 1 июня все изменится.
Или все рухнет, или начнется заново.
Но прежнее уже не повторится.
Поезд из Житомира прибыл ровно по расписанию.
Алексей стоял на платформе, переступая с ноги на ногу, в руках держа скромный букет хризантем — мама всегда говорила, что «розы — для видимости, а хризантема — для души».
Он глубоко вдохнул, глядя на перрон.
И вот появилась она — узнаваемая фигура в строгом плаще, с маленьким, но подозрительно тяжелым чемоданом.
Нина Михайловна.
Как обычно, выглядела так, будто шла не к сыну, а на заседание Верховного суда. — Сынок! — распахнула она руки, словно почти паря над перроном. — Ох, как ты похудел!
Тебя что, совсем не кормят? — голос дрожал, но в нем слышался тонкий упрек. — Мам, перестань, — смущенно ответил Алексей, обнимая ее. — Я нормально питаюсь. — Нормально? — она прищурилась, словно разглядывая что-то несъедобное, — Лицо у тебя, как у выброшенной на улицу курицы!
Ладно, дома разберемся.
Алексей тяжело поднял чемодан и сразу пожалел, что не взял тележку. «Маленький чемодан» весил как два мешка цемента. — Мам, что ты там запихала? — простонал он, волоча его по ступенькам. — Домашние заготовки.
Огурцы, варенье, грибы.
Твоя жена вообще умеет готовить?
Или вы опять питаетесь одними полуфабрикатами? — Нина Михайловна усмехнулась так, что Алексей понял: шутка была далеко не безобидной. — Маша хорошо готовит, — пробормотал он, стараясь звучать убедительно. — Ну-ну, посмотрим, — ответила она, подмигнув, словно проверяя его честность.
Дома их ожидал сюрприз.
Марина, собрав чемодан заранее, встретила свекровь в коридоре с таким натянутым выражением лица, что любой посторонний решил бы: «Вот она — идеальная семья». — Нина Михайловна, здравствуйте!
Проходите, чувствуйте себя как дома, — сказала она, целуя воздух чуть в стороне от щеки свекрови. — Это не проблема, доченька, — ехидно ответила та, раздеваясь. — Я всегда так себя чувствую.
Алексей сделал вид, что не замечает искр, проскользнувших между двумя женщинами. — Мам, давай я отнесу чемодан в комнату. — Осторожно!
Там банки! — Нина Михайловна прищурилась, глядя на него как на подозрительного курьера. — Если банки взорвутся, то хоть ремонт новый начнем, — вставила Марина, кашляя. — Какой ремонт?
Здесь и так все сделано на скорую руку.
Обои отклеиваются, потолки пожелтели.
Ты, Марина, наверное, очень занята, да?
Все работаешь? — Нина Михайловна села на диван, словно изучая план захвата квартиры. — Да, занята.
Поэтому на лето я решила устроить себе отпуск.
Уезжаю в санаторий.
В квартире на несколько секунд воцарилась абсолютная тишина.
Алексей замер, держа чемодан.
Внутри подозрительно зазвенели банки.