Сергей внимательно смотрел на меня, в его взгляде читалась надежда, что эта последняя дверь останется запертой. — Может, хватит? — почти умолял он.
Я перевела взгляд на экран телефона.
Единственное изображение Дмитрия — улыбающийся, уверенный в себе.
И вдруг осенило.
Я ввела дату его рождения.
Папка открылась.
В ней был всего один файл — «Проект „Бессмертие“».
Это оказался не просто набор документов.
Передо мной лежал его детальный и хладнокровный дневник.
План.
Философия.
Десятки страниц, на которых он безжалостно описывал создание своей подпольной империи.
Он обозначал семьи как «филиалы», а детей — «активами».
Наша с Сергеем семья была названа «Прикрытие-1» или «База». «Для легализации крупных доходов и свободы передвижения, — писал он, — необходима безупречная репутация на родине.
Жена-домохозяйка, сын, квартира в центре — идеальный фасад.
Они — моя страховка, моя точка возврата, куда я всегда могу вернуться уставшим героем».
Я читала вслух.
Сергей слушал, и цвет его лица побледнел.
В файле было всё.
Названия офшорных компаний.
Счета на подставные имена.
Схемы вывода средств.
Имена помощников.
И «вишенка на торте» — брачный контракт, который он заставил меня подписать сорок лет назад, назвав «формальностью для прописки».
Документ, по которому мы с сыном в случае его смерти оставались без ничего. — Он… он продумал всё, — прошептал Сергей. — Каждый шаг. — Он не учёл одного, — ответила я, закрывая файл. — Своей смерти.
И того, что архив попадёт ко мне. — Мама, нам нужно… нам нужно это уничтожить, — голос Сергея дрожал. — Сожги это.
Пожалуйста.
Никто не должен узнать.
Это… позор.
В этот момент что-то изменилось.
Его слова — «уничтожить», «позор» — стали последним толчком.
Сорок лет я пряталась в тени, была удобной и незаметной.
Была «прикрытием».
И вот теперь мой собственный сын предлагает мне продолжить эту роль.
Скрыть правду, чтобы сохранить иллюзию.
Иллюзию чего?
Порядочного отца?
Счастливой семьи?
Хватит. — Нет, — сказала я.
Мой голос прозвучал настолько твёрдо, что Сергей вздрогнул. — Ничего уничтожать не станем.
Я схватила телефон с открытым файлом. — Что ты делаешь? — в его голосе прозвучал страх. — Мама, не смей!
Ты хочешь пойти в суд?
Против кого?
Против призрака?
Против фонда с лучшими адвокатами мира?
Нас раздавят!
Нас сочтут сумасшедшими! — Я не собираюсь судиться.
Суд — это долго и грязно.
Я намерена вести переговоры.
Я нашла в контактах номер «Юрист».
Без имени.
Просто функция.
И нажала кнопку вызова. — Мама, положи трубку! — Сергей сделал шаг вперёд, попытался выхватить телефон.
Я отстранилась.
Взглянула на него так, что он застыл.
В моих глазах уже не было ни печали, ни растерянности.
Там появилось нечто иное.
То, чего он никогда во мне не видел.
И чего я сама не подозревала. — Ты боишься позора, Сергей? — спросила я тихо. — А я прожила сорок лет в нём, даже не осознавая этого.
Твой отец создал мир, в котором для нас с тобой не было места.
Он стер нас.
Так вот, я не дам ему этого сделать.
На том конце провода прозвучал мужской, спокойный и безэмоциональный голос. — Слушаю.
Я глубоко вздохнула. — Здравствуйте.
Меня зовут Ольга.
Я — официальная вдова Дмитрия.
И я знаю всё.
О семьях.
О детях.
О фонде.
И о «Проекте „Бессмертие“».
На том конце провода на мгновение воцарилась пауза, показавшаяся мне оглушающей. — Думаю, нам стоит встретиться, — продолжила я, глядя прямо в испуганные глаза сына. — И не только нам с вами.