Ольга Петровна пробуждается в темноте, когда Ичня всё ещё выглядит как незавершённый эскиз: очертания домов размыты туманом, а фонари пробиваются сквозь сугробы.
В такие утра ей нравится быть первой, кто выходит во двор — когда снег ещё не тронут, и её следы кажутся единственным доказательством присутствия человека.
В последние недели она стала замечать нечто необычное.
Каждый раз, беря метлу, она обнаруживает в глубине двора отпечатки чьих-то шагов — тонкие, словно оставленные лёгкой или осторожной походкой.
Но двор закрыт: калитка заперта, окна на первом этаже надёжно закрыты, а соседка Людмила Ивановна по ночам спит неспокойно и бдительно — она бы услышала даже самый тихий звук.
Сначала Ольга Петровна списывала это на шалости детей с верхних этажей: возможно, кто-то выходил покурить или выгулять собаку ночью.
Однако в доме нет собаки.
Её перчатки — старинные, шерстяные, с красной ниткой у большого пальца.
Пряжа вытянулась ещё год назад, когда она зацепилась за гвоздь возле мусорного бака.
С тех пор эта нитка стала для неё своего рода талисманом: иногда она машинально перебирает её пальцами, глядя на свежевыпавший снег.
Однажды утром следы были особенно отчётливыми: они тянулись от крыльца вдоль стены, затем внезапно сворачивали к сараю с инвентарём и исчезали у ворот.
Ольга Петровна осторожно пошла за ними, стараясь не наступать прямо на следы.