Лучше выслушай то, что я сейчас собираюсь тебе рассказать.
И пусть Елена тоже послушает… Она приступила к своему рассказу.
О молодой Ниночке — застенчивой деревенской девчонке в изношенном платье.
О том, как она пыталась отвергнуть ухаживания Виктора — «я тебе не пара».
Как затем с гордостью переносила косые взгляды соседей — «сын директора женился на кухарке»… — А потом произошла эта история с кольцом, — дрогнул голос бабы Оли. — Обручальным… Алексей резко выдохнул в трубку: — Бабуль, не стоит… — Нужно, внучек.
Это давно следовало рассказать… Елена должна знать.
Она повернулась к невестке: — Твоя свекровь тогда была на седьмом месяце беременности.
Голодные времена, девяносто второй год.
Мой муж работал на трёх работах, но денег всё равно не хватало… И вот однажды прихожу домой, а Ниночка сидит и плачет.
Гляжу — пальцы у неё распухли, кольцо врезалось в кожу… — Следовало снять, — тихо прошептала Елена. — Вот в том и дело… Она решила продать его.
Именно то, обручальное.
Единственное отцовское наследство от матери… А когда он узнал — побледнел весь.
Его не кольцо волновало — а её гордость.
Тогда в ней что-то сломалось… В этот момент из больницы выбежала взъерошенная медсестра: — Вы родственники Нины Петровны?
Срочно!
Там… Они втроём ворвались в палату — Алексей прибежал за пять минут.
У её кровати суетились врачи, кардиограф тихо пищал. — Гипертонический криз, — сказал пожилой доктор. — По всей видимости, сильное эмоциональное потрясение… Ольга, стоявшая у окна, злобно бросила взгляд на Елену: — Ну что, довольна?
Разрушила маму своими дешевыми хитростями… — Хватит, — тихо произнёс Алексей таким тоном, что сестра замолчала на полуслове. — Просто хватит, Ольга.
Я всё знаю. — Что именно? — фыркнула она. — Как твоя жена…
— Я в курсе о кольце, — спокойно сказал Алексей. — И о свадебном платке.
И о том, как ты советовала маме продать его — «всё равно это старьё, немодное…» Ольга побледнела: — Откуда ты…
— Папа рассказал.
Ещё давно.
И рассказал, как потом ты уговаривала маму создать «современный образ».
Чтобы «не позориться» перед твоими богатыми подругами… — Я хотела только как лучше! — вспылила Ольга. — Вы жили как нищие!
В этой убогой квартире, с этим хламом… — Мы были счастливы! — вдруг раздался тихий голос с кровати. — Пока ты… пока я… Нина Петровна приподнялась на подушках.
Её глаза наполнились слезами: — Господи, что я наделала… Во что превратилась… — Тише, мама, тебе нельзя переживать, — поспешил к ней Алексей. — Нельзя? — Нина Петровна горько усмехнулась. — А жить так, как я живу — можно?
Всю жизнь… всю жизнь кому-то что-то доказывать… — Мамочка… — Не перебивай! — вдруг села прямо, отмахнувшись от пытавшейся остановить её медсестры. — Дайте мне договорить!
Я всё вижу… всё понимаю… Она перевела взгляд на Елену: — Ты ведь выбрала этот платок не случайно?
Узнала? — Узнала, — тихо ответила Елена. — На той свадебной фотографии… Я случайно её нашла, когда помогала вам зимой вещи разбирать.
Она лежала в коробке вместе с письмами… — В той самой коробке? — Нина Петровна побледнела ещё сильнее. — Значит, ты и письма… и мой дневник… — Нет! — испуганно воскликнула Елена. — Я только фотографию видела, честное слово! — А зря, — внезапно вмешалась Ольга. — Зря не прочитала.
Там много интересного… О том, как наша мама-учительница торговала на рынке.
Как перед богатыми покупателями себя выставляла… — Замолчи! — Алексей шагнул к сестре. — По крайней мере сейчас не начинай! — А что не начинать? — Ольга уже не сдерживалась. — Все должны знать правду!
Как мы с мамой из грязи в люди выбирались!
Как я её учила держаться, одеваться, говорить… Чтобы не было стыдно появиться в приличном обществе!
А эта… — она ткнула пальцем в Елену, — решила всё разрушить!
Своими дешевыми подарками, показной скромностью… — Уйди, — тихо, но твёрдо произнесла Нина Петровна.
Вон из палаты. — Что? — ошарашенно спросила Ольга. — Мама, ты что…
— Я сказала — вон! — Нина Петровна вдруг сорвалась на крик. — Это ты!
Ты разрушила всё!
Моё счастье, мою семью… Всё своими советами, своими «стандартами»!
А я, дура, слушала…
Боялась опозориться перед твоими богатыми подругами… Она задыхалась, но не прекращала говорить: — Последний раз я была по-настоящему счастлива?
Когда мы с Владимиром жили в той хрущёвке!
Когда в воскресенье всей семьёй лепили пельмени… Когда к нам соседи заходили просто так — чай попить, поговорить… Когда… Она внезапно схватилась за сердце: — Воздуха… не хватает воздуха…
— Всем выйти! — скомандовал ворвавшийся врач. — Немедленно!
Их вывели в коридор.
Ольга, рыдая, бросилась к лестнице.
Алексей хотел было последовать за ней, но баба Оля остановила: — Пусть идёт.
Ей тоже трудно… Елена прислонилась к стене.
В голове не унималась одна мысль: «Я виновата.
Это моя вина…» — Нет, — словно прочитав её мысли, произнесла баба Оля. — Ты тут ни при чём, девочка.
Это как нарыв, что прорвался.
Давно уже должно было… Из палаты вышел врач, снимая перчатки на ходу: — Дочь? — кивнул он в сторону Елены. — Зайдите.
Но ненадолго. — Я не дочь, я… — Иди, — подтолкнул её Алексей. — Она тебя звала.
Нина Петровна лежала, обвитая проводами и капельницами.
Но глаза у неё были ясные. — Садись, — она похлопала по кровати. — Нужно поговорить.