Почерк у неё всегда был резким, нервозным – буквы словно торопились покинуть страницу: «Мне нужно время.
Если хочешь жить с матерью – живи.
Я устала бороться за место в твоей жизни.» – Да что это за детский сад! – воскликнул он, бросая куртку на стул. – Решила меня шантажировать?
Вот так шантаж, понятно.
Гнев бил ключом, не давая сосредоточиться.
Он метался по квартире, словно зверь в клетке.
В спальне распахнул шкаф – половина вещей исчезла.
Их половина.
В ванной не оказалось ни любимого халата, ни щётки, ни крема с ванильным ароматом… Телефон в кармане завибрировал. «Мать».
Конечно, кто же ещё? – Да, мать. – Игорёк, ты куда пропал?
Я одна здесь, мне так плохо… – Мать, давай завтра, ладно? – впервые за долгое время ему не хотелось слушать эти постоянные жалобы. – Как завтра?
А кто мне таблетки принесёт?
Я сама не смогу дойти… Он сбросил звонок.
Просто так — сбросил.
Сел на кухне, уставившись в тёмное окно.
Тишина давила на уши.
Обычно в это время Татьяна уже суетилась, готовя ужин.
Напевала что-то себе под нос – ужасно фальшиво, но уютно.
А он… А он всегда спешил к матери.
Машинально открыл холодильник – пусто.
Ни котлет, что Татьяна готовила про запас, ни её фирменного салата.
Даже любимого пива не оказалось.
Закрыл дверцу, опёрся спиной и медленно опустился на пол. «Если хочешь быть с матери – будь». А он действительно хочет?
В голове внезапно всплыло: прошлое воскресенье, мать снова настаивала, чтобы он приехал.
А они с Татьяной собирались в парк, она так ждала… Он сорвался, накричал на жену – мол, ты ничего не понимаешь, у человека давление, а ты о прогулках думаешь!
Татьяна тогда не стала кричать в ответ.
Просто посмотрела – так, что внутри всё перевернулось.
Тихо сказала: «Знаешь, я тоже человек.
И у меня есть чувства.» А он отмахнулся… Потянулся к телефону – позвонить, извиниться.
Палец застыл над номером.
Что сказать? «Прости»?
Мало. «Вернись»?
Она права – выбирать должен он.
Он обязан принять решение.
Впервые за три года брака ему стало по-настоящему страшно.
Звонок в дверь матери прозвучал глухим эхом где-то внутри.
Игорь переступал с ноги на ногу, разглядывая облупившуюся краску на двери.
Сколько раз он стоял здесь?
Сотни?
Тысячи? – Игорёк! – мать распахнула дверь, обнимая его крепко, словно не желая отпускать. – Наконец-то!
А то я уж думала, совсем забыл обо мне… От неё исходил запах валерьянки и старых духов.
Тот же аромат, что в детстве.
Только тогда он казался тёплым, а теперь… – Проходи скорее, я пирожки испекла… – она шла впереди по коридору, поправляя седые волосы. – Ты же любишь с капустой?