Почему всё так произошло, стало ясно довольно быстро.
По квартире стремительно распространился резкий, гнилостный запах, который буквально обжигал ноздри — хуже любой химии. Сначала Ярина не могла понять, откуда он исходит. Даже кастрюлю с супом проверила — вдруг испортился? Но когда подошла к Пелагее, которая безучастно смотрела в окно, всё прояснилось.
Очевидно было: Владислава совершенно не заботилась о пожилой женщине. Поначалу Пелагея отвечала нехотя и уклончиво, но Ярине всё же удалось добиться откровения:
— Злая она… разве не видишь? — прошептала старушка. — Никто меня не мыл… вот и воняет…
Сказав это, она отвернулась к стене. По её щеке медленно скользнула одинокая слеза.
Ярина тут же позвонила Тарасу и своей маме Злате. Все трое принялись за дело: аккуратно раздели старушку и были потрясены увиденным. Но несмотря на ужасающее состояние женщины, они вымыли её с осторожностью, обработали раны от пролежней, сменили бельё и переодели её в чистую одежду.
Ярина начала кормить Пелагею с ложечки и связалась с лечащим врачом бабушки. Тот рассказал ошеломляющее: никто давно не привозил старушку на осмотр, рецепты на лекарства никто не забирал. Более того — у неё был шанс снова начать двигаться самостоятельно! Всё зависело от своевременной операции…
Ярина была потрясена до глубины души. Но ещё больше её поразила Владислава: вернувшись из санатория отдохнувшей и посвежевшей, она неожиданно заявила, что бабушку обратно забирать не собирается.
— Нет уж! Вы молодые да крепкие — вот теперь вы и ухаживайте! А я своё уже отработала перед этой старухой! Она из меня все силы вытянула! Теперь ваша очередь! Может, недолго осталось мучиться…
Она категорически отказалась вновь принимать у себя свою свекровь. У Ярины внутри всё кипело от возмущения. Тарас был потрясён поступком матери до глубины души. А Пелагея лежала молча под потолком — будто ждала конца.
Ярину охватила ярость. Сначала она высказала всё Владиславе без стеснения в выражениях, потом накричала на Тараса за его нерешительность… А затем сосредоточилась на уходе за бабушкой: если уж та уйдёт из жизни — то только по естественным причинам, а не из-за чьей-то жестокости или равнодушия.
Полгода мать Тараса даже носа не показывала в их доме. Наслаждалась тишиной своей квартиры и уютом без «старой корги», которую удалось спихнуть другим под предлогом отдыха в санатории. Владислава была уверена: скоро старушка умрёт — тогда ей достанется дом (который та так упорно отказывалась переписывать) и счёт с приличными накоплениями… «Главное — дождаться», — думала она с холодной расчётливостью.
Шум мотора под окнами она сначала проигнорировала; хлопок дверцы тоже показался ей далеким звуком чужого визита… Но сердце вдруг забилось тревожно: кто-то настойчиво стучал в дверь. Она колебалась открывать или нет… Пока наконец не услышала голос сына за дверью — облегчённо вздохнула и распахнула дверь широко… И тут же застыла в немом удивлении.