– Потому что я одна тащу на себе всё, – Ирина подошла почти вплотную. – И вас обеих тяну. И вас, Людмила, в том числе. Ведь когда вы каждый месяц просите у нас три тысячи «на лекарства», вы ведь прекрасно понимаете, что возвращать не собираетесь.
– Что?! Да ты… ты бессердечная дрянь! – Людмила вскинула руку, словно собираясь ударить.
Жест замер в воздухе. В этот момент Данило резко двинулся — не к Ирине, нет. Он перехватил запястье своей матери:
– Людмила. Не надо.
– Ты за неё?! За неё?! Она тебя унижает, Данило, а ты молчишь, как последний терпила!
– Я устал, – он отстранил руку матери и опустился на диван. – Вы обе меня уже просто…
– Данило… – голос Людмилы дрогнул. – Она тебя сломала. Ты ведь был живой, весёлый… мечтал…
– А теперь я сижу в чужой квартире без копейки в кармане и без работы… даже дрон сломался на второй день, – он усмехнулся с горечью. – Классно, правда?
Наступила тишина.
Ирина вдруг ощутила подступающие слёзы. Не из-за обиды или жалости — это было отвращение и изнеможение. Густое и вязкое, как переваренная манка.
– Уходите оба. Сейчас же. Мне нужно побыть одной.
– Я никуда не пойду! – вызывающе глядя ей в глаза заявила Людмила. – Это квартира моего сына тоже! Я имею право находиться здесь!
– Тогда я вызову полицию, – спокойно сказала Ирина и достала телефон. – У меня есть документы о праве собственности и аудиозапись его признания: он брал деньги без моего согласия.
– Ты ненормальная… – прошептала свекровь.
– А ты — паразитка.
Данило поднялся с места. Посмотрел на неё впервые по-настоящему — будто только сейчас увидел её такой, какая она есть.
– Пошли отсюда, Людмила… Пошли. Она не шутит.
– Ты позволишь ей нас выгнать?!
– Позволю. Мне уже всё равно…
Они ушли без головных уборов — в июне это не критично, но как же приятно было наблюдать за тем, как Людмила натягивает капюшон поверх головы — будто прячется от стыда.
Ирина закрыла дверь на замок. Потом ещё раз проверила защёлку.
Села на диван — и вдруг разрыдалась навзрыд впервые за долгое время: громко, с хрипами и надрывом; с отчаянной мыслью: «Господи… неужели это конец?»
Но это были не слёзы слабости — скорее очищения.
Завтра она подаст документы на развод.
Утро началось словно по сценарию плохого анекдота: бойлер вышел из строя, воду отключили по всему стояку, а с соседнего балкона доносился запах жареных котлет — тех самых домашних жирных лепёшек из фарша времён девяностых; запах этот всегда вызывал у Ирины отвращение… особенно теперь — когда хотелось только одного: тишины вокруг и внутри себя.
На столе лежали бумаги о разводе: подписанные аккуратным почерком строки без эмоций или пафоса… именно эта сухость почему-то злила больше всего остального.
Раздался звонок в дверь. Подойдя нехотя к глазку и заглянув в него… она застыла на месте.
На пороге стоял мужчина: высокий силуэт в дорогом пальто; серебро у висков; взгляд до боли знакомый… Рядом чемодан; в руках пухлая папка документов.
— Ирина? Доброе утро. Меня зовут Ярослав. Я юрист вашего мужа… ну точнее бывшего супруга…
Она молча сделала шаг назад внутрь прихожей — словно слово «бывший» ударило кулаком под рёбра.
— Уделите минуту? — уточнил он спокойно входя внутрь квартиры.
— У меня вся жизнь впереди… — усмехнулась Ирина и захлопнула дверь за ним. — Только постарайтесь её не потратить зря…
Ярослав устроился напротив неё за столом и открыл папку с бумагами; говорил сухо и деловито… но раздражение проскальзывало сквозь ровный тон:
— Данило подал встречный иск: он считает себя вправе претендовать на часть квартиры как совместно нажитое имущество во время брака… Несмотря на то что ипотека оформлялась вами ещё до свадьбы…
— Совместно?! Серьёзно?! — она вспыхнула мгновенно.— У меня все банковские выписки сохранены! Максимум что он покупал за всё время брака — это хлеб да тот ещё взаймы у ларька!