Села за кухонный стол, раскрыла папку с документами, которую Богдан всё же успел передать ей перед уходом. «Соглашение о расторжении брака», «Соглашение о разделе имущества». Сухой канцелярский язык, бездушные фразы. «Стороны пришли к взаимному согласию», «ввиду личной несовместимости», «в интересах обеих сторон».
Тридцать лет совместной жизни уместились в несколько страниц официальной бумаги.
Люба сжала в руках первый лист. Затем второй. Потом остановилась и аккуратно расправила их обратно. Рвать — бессмысленно. Это ничего не изменит.
За окном начинался дождь — мелкий, осенний, будто лишённый всякой надежды. Люба подошла к стеклу, прислонилась лбом к прохладной поверхности. Алина… Молодая администратор гостиницы Богдана, лет тридцати пяти, стройная, с задорным смехом. Сколько раз она заходила в их дом по рабочим делам, пила чай на этой самой кухне, делилась своими любовными неудачами.
А Люба её жалела. Даже советы давала.
Хотелось рассмеяться или разрыдаться — но ни то ни другое не получалось.
На полке в гостиной лежал старенький диктофон — тот самый, на который она записывала свои экскурсии для последующего анализа и улучшения рассказа. Люба взяла его в руки и нажала кнопку воспроизведения. Послышался её собственный голос:
«…и тогда княгиня Екатерина Долгорукая, узнав об измене мужа, не стала рыдать и стенать. Она поднялась с коленей, взглянула ему прямо в глаза и произнесла: “Хорошо. Теперь я знаю, с кем имею дело”. А спустя год она уже управляла всем имением сама, а князь жил в Киеве со своей молодой любовницей и просил у жены денег на содержание…»
Люба выключила запись и посмотрела на своё отражение в зеркале напротив: усталое лицо с потускневшим взглядом и седыми волосами, которые она старательно подкрашивала каждый месяц.
Пятьдесят пять лет за плечами. Половина жизни рядом с человеком, который сегодня вечером спокойно сообщил ей при свидетелях: она больше ему не нужна. Как будто речь шла об увольнении.
Она снова включила диктофон:
«Княгиня Долгорукая прожила после этого ещё двадцать лет. Построила школу и больницу, помогала крестьянам. Говорили даже — стала красивее прежнего: потому что обрела себя…»
Люба медленно поднялась с дивана и подошла ближе к зеркалу.
— Хорошо… — произнесла она своему отражению тихо и твёрдо. — Теперь я знаю, с кем имею дело.
Голос среди ночи
Ночью Люба так и не сомкнула глаз — лежала без сна под мерный шум дождя за окном и смотрела в потолок. К утру дождь стих; сквозь занавески пробилось робкое солнце.
Она поднялась с постели, заварила кофе и снова уселась за стол вместе с диктофоном. Нажала кнопку записи:
— Жила-была в Яготине женщина… — начала она негромко; её голос звучал непривычно глухо среди утренней тишины дома. — Тридцать лет была женой, матерью и хозяйкой очага… Варила борщи, гладила рубашки мужу и ждала его вечерами домой… А потом однажды он пригласил её в ресторан — при всех родственниках объявил: больше ты мне не нужна… У меня есть другая…
Она сделала паузу; взгляд скользнул к окну.
— И сначала женщине захотелось спрятаться от всего мира… Закрыть двери наглухо… Задёрнуть шторы… Но потом вспомнилась история одной княгини… Той тоже пришлось пережить предательство… Но она выстояла…
Выключив диктофонную запись, Люба оделась потеплее и вышла из дома — нужно было пройтись по улицам родного города Яготина: проветрить голову да собраться с мыслями.
По пути встретилась соседка Валентина:
— Люба милая! Что случилось? Лицо у тебя какое-то…
— Богдан подал на развод вчера… В ресторане… При всех…
Валентина всплеснула руками да схватилась за сердце; начала причитать что-то сочувственное… Но Люба уже пошла дальше по направлению к центру города.
Остановилась возле гостиницы «Гостомель» — детище Богдана последних десяти лет: здание красивое до мелочей продуманное; резные наличники да цветочные клумбы во дворе создавали атмосферу старины вперемешку с уютом современности… Теперь там наверняка хозяйничает Алина…
Люба достала диктофон из сумки; включив запись начала говорить вслух:
— Вот здесь теперь работает моя замена… Молодая красавица амбициозная… Ей тридцать пять… Она носит короткие юбки да смеётся над мужскими шутками легко… А мне пятьдесят пять… Я умею рассказывать про умерших князей да варить борщ… Ну что ж? Угадайте сами — кто победил?
Мимо проходили туристы; несколько человек остановились послушать её монолог; один даже достал телефон для съёмки видео…
— Но знаете что самое удивительное? — продолжила Люба уже обращаясь прямо к людям вокруг себя: голос стал увереннее от каждого слова.— Я тридцать лет работаю экскурсоводом! Рассказываю о сильных женщинах прошлого! А свою историю молчала всё это время! Думала: кому интересно? Ну бросил муж! Бывает!
К группе присоединились ещё слушатели…
— Оказывается моя история тоже чего-то стоит! Потому что я не просто оставленная жена! Я та женщина которая узнала правду – но осталась стоять на ногах! Которая пошла дальше – как те самые купчихи или княгини из моих рассказов!
Лица слушателей оживились – кто-то улыбался одобрительно; кто-то снимал видео или просто внимал словам…
— Меня зовут Люба Николаевна,— сказала она напоследок.— И это начало моей новой экскурсии – экскурсии в другую жизнь!
Когда она закончила говорить – раздались аплодисменты со стороны собравшихся людей; несколько женщин подошли поближе – стали расспрашивать подробнее; просили рассказать ещё…
Домой Люба возвращалась совсем другой – впервые за долгие годы ощущая себя нужной не как чья-то жена или хозяйка дома – а как личность со своей историей и голосом…
Первая экскурсия
На следующий день Люба выбрала самое нарядное платье – бордовое шелковое платье особых случаев – уложила волосы аккуратно причёской да подкрасила губы лёгкой помадой…