Пауза затянулась. В комнате стало так тихо, будто кто-то выключил звук — как в опустевшем вагоне метро после полуночи.
И вдруг раздался звонок в дверь.
Оба вздрогнули. Павел машинально направился к входу. Он уже всё понял. Оксанка — тоже.
На пороге стояла Виктория. В сером пуховике, с наушником в одном ухе, рюкзаком через плечо и вызывающим выражением лица.
— Приветик, — произнесла она, не снимая капюшона. — Ну что, папа, я пришла. Надеюсь, твоя жена не начнёт устраивать спектакль. Мне просто нужно где-то переночевать.
Оксанка выпрямилась.
— Переночевать тебе можно на вокзале или в хостеле. Здесь ты больше не живёшь.
— Это вообще не твоя квартира, — усмехнулась Виктория.
— Ошибаешься, милая. Самое интересное — это именно моя квартира. И если бы ты удосужилась прочитать документы, то знала бы: у тебя нет никаких прав на неё.
Павел попытался вмешаться:
— Девочки, может…
— Не вмешивайся! — одновременно произнесли обе с Оксанкой.
Оксанка подошла ближе к двери и жестом указала вниз по лестнице:
— Уходи отсюда, Виктория. Ты уже однажды всё разрушила. Второго раза не будет.
Виктория постояла пару секунд молча, затем фыркнула, сняла капюшон и посмотрела отцу прямо в глаза:
— Значит так? Ты тоже теперь слушаешь её? Свою женушку? А я тебе больше не нужна? Понятно всё с тобой…
Она резко развернулась и зашагала вниз по лестнице с громкими шагами.
Павел захлопнул дверь. Оксанка подошла ближе к нему.
— Это была проверка для тебя, Павел. Я ведь не запрещаю тебе быть отцом. Но я против того, чтобы наш дом превращался в филиал реабилитационного центра.
Он молчал несколько секунд… а потом тихо произнёс:
— Я теряюсь между вами… Я не умею быть посередине… Всё время кажется: кого-то из вас предаю…
— Тогда просто реши сам: кому ты хочешь быть нужен? Той, кто тобой пользуется? Или той, кто рядом строит с тобой жизнь?
Она пошла в спальню без резких движений и звуков — просто ушла туда спокойно и уверенно.
А он остался один в прихожей.
Павел проснулся раньше Оксанки — что бывало крайне редко. Обычно она уже к шести двадцати пяти варит кофе и недовольно комментирует пробки на выезде из района «Южный». А сегодня стояла непривычная тишина — вязкая и тревожная тишина перед чем-то важным… как перед экзаменом или визитом свекрови.
Он прошёл на кухню и поставил чайник греться. Плита была чистая до блеска; на подоконнике стоял стакан с петрушкой со вчерашнего дня — поникшей точно так же, как он сам после вчерашнего разговора. Он сел на табуретку у стола и положил руки перед собой… смотрел куда-то сквозь пространство кухни.
Минут через пять появилась Оксанка: волосы собраны в хвостик; футболка с надписью «Лучшая бухгалтерия начинается с порядка в голове»; без макияжа… но лицо говорило само за себя: «говори осторожно или лучше вообще молчи».
— Доброе утро… — сказал он негромко.
— Пока рано говорить об этом… Посмотрим позже… — ответила она сухо и потянулась за чашкой кофе.
Молчали оба: он следил взглядом за чайником; она наблюдала за ним исподтишка; он делал вид будто ничего не замечает…
— Ты ей звонил? — спросила она после пары глотков кофе.
— Да… звонил…
— И что?
— Говорит сейчас живёт у Юлии… Помнишь ту девочку с фиолетовыми волосами? У неё мать держит комиссионку… Та самая женщина ещё судилась из-за побоев год назад… потом заявление забрала со словами «любовь победила».
— Прекрасный выбор… Отличное место для взросления… Значит всё-таки есть где остановиться?
Он неловко кивнул головой:
— Знаешь… я всё думаю… может быть я действительно виноват… Не только как отец… но как муж тоже… Ты ведь права была: я тащу её за собой любой ценой… а она нас всех тянет вниз вместе с собой… Ты создаёшь что-то настоящее рядом со мной… а я рушу это ради того чтобы никого не обидеть…
Оксанка медленно поставила чашку обратно на стол:
— Послушай меня внимательно… Я ведь тоже человек из плоти и крови… Я готова помогать людям… Но помощь – это когда есть уважение хотя бы минимальное! Когда человек понимает границы! А у неё даже намёков нет ни на одно ни на другое…
Он тихо произнёс:
— Но ведь она моя дочь…
Она посмотрела прямо ему в глаза:
— А я твоя жена! Не забывай об этом!
Он задержал взгляд на ней дольше обычного… И вдруг увидел то, чего давно уже не замечал: перед ним сидела не просто женщина из его повседневной жизни – а личность со своими страхами и достоинством; человек рядом с которым он жил все эти годы – но которого пытался загнать в образ злой мачехи лишь бы самому остаться хорошим отцом…