Но потом вспомнилось: вечером Виктория вышла из душа в пижаме Оксанки, с влажными волосами и лицом, на котором не осталось и следа прежней дерзости. Ночевала в гостиной, устроившись на диване. Без истерик. Без криков. Без привычного «я тоже имею право».
Оксанка поднялась с постели. На кухне царил порядок. Даже чашки были аккуратно расставлены по цвету. А на дверце холодильника приклеен стикер:
«Спасибо за приют. Пошла искать работу. Вернусь к обеду. Не переживайте. Виктория»
«Вот это да… Осталась у нас, а соображения прибавилось», — подумала Оксанка про себя, но вслух ничего не произнесла. Просто сварила себе кофе и выпила его молча, стоя у окна — как будто в казарме.
Когда Павел вошёл в кухню, она даже не обернулась. Только спросила:
— Ты вообще заметил, как она вчера на меня смотрела?
— С подозрением?
— С уважением. Не путай.
Павел зевнул и почесал затылок.
— Если бы мне кто-то так чётко объяснял, где спать, как сидеть и с какой стороны наливать чай — я бы тоже проникся уважением. Говорят же: стокгольмский синдром — вещь крепкая.
Оксанка хмыкнула.
— Дело не в этом вовсе. Просто впервые она осознала: быть взрослой — это не про кольцо в носу и маникюр за восемьсот гривен, а про то, что никто тебе ничего не обязан. Ни отец. Ни чужая женщина, у которой ты громко гостишь.
Павел сел напротив неё и склонил голову набок.
— А ты поняла, что она не совсем уж безнадёжная?
— Поняла, — неожиданно легко призналась Оксанка. — Но жить здесь она всё равно не будет. Не потому что я злая… Просто потому что я не глупая.
— Всё-таки ты суровая.
— Нет уж… Просто жизнь слишком короткая для того, чтобы в однокомнатной квартире воспитывать чужого ребёнка и спорить о тапках.
Наступило молчание.
Спустя час Виктория вернулась домой с листком бумаги в руках — вся на нервах, но при этом какая-то воодушевлённая собой.
— Меня взяли на подработку! На ресепшн в коворкинг-центр! Пока временно… Но всё же! График гибкий… Зарплата смешная… Но хоть что-то!
Оксанка приподняла брови:
— И где ты собираешься жить?
— У Юлии никак… У вас — тоже неправильно было бы… Сняла койко-место на неделю пока что… Потом постараюсь найти вариант получше… Вчера кто-то посоветовал телеграм-канал с объявлениями о сдаче комнат… Так что буду следить…
— Молодец, — коротко отозвалась Оксанка. — Только будь осторожна с этими койками… Меньше болтайся там — больше наблюдай… Коммуналки бывают ещё те змеиные гнёзда…
— Я поняла…
— Не поняла ещё… Но поймёшь со временем…
Павел вмешался традиционно невовремя:
— А если мы поможем тебе с первым взносом за комнату?
Оксанка резко повернулась к нему так же внезапно и настороженно, как реагируют на неожиданный шорох ночью в лесу:
— Мы?
— Ну… Я…
— Вот сам и помогай… Только из нашего бюджета ни копейки…
— Я думал…
— Не надо думать… У нас нет лишних средств устраивать взрослым людям детскую комнату… Пусть сама справляется… Поживёт рядом с тараканами — поймёт наконец-то цену тому стулу из детства…
Виктория опустила взгляд:
— Мне деньги ни к чему… Я справлюсь сама… Просто можно иногда заходить? Не жить тут снова… Просто поболтать немного? По-человечески? Без сцен?
Оксанка выдохнула глубоко – будто только что завершила квартальный отчёт и получила отпуск:
— Приходи… Только без трагедий… Я их не заказывала…
Виктория кивнула:
— И ещё спасибо вам обоим… За чай… За диван… За то, что не выгнали меня тогда… Даже когда было за что…
Оксанка пожала плечами:
— Это не благодарность называется… Это взрослая жизнь такая: иногда тебя просто никто не выгоняет – потому что даже внутрь уже больше никто не пускает…
Виктория взяла куртку и рюкзак и тихо вышла за дверь.
Оксанка посмотрела ей вслед:
— Ну вот опять тишина вернулась…
Павел обнял её за плечи осторожно – словно спрашивая разрешения этим жестом.
— Ты ведь понимаешь: она ещё появится здесь?
— Конечно понимаю… Но теперь хотя бы придёт с хлебом – а не с претензиями…
Он усмехнулся:
— Ты пугающая женщина…
Она улыбнулась впервые за долгое время – искренне и без тени сарказма:
— Нет уж… Я просто хозяйка этой квартиры… И своей жизни тоже хозяйничаю сама теперь… И твоей частично между прочим – так что веди себя прилично!
Он рассмеялся громче уже – а она улыбнулась шире.
А потом они вдвоём отправились покупать новый дверной замок – ведь взрослая жизнь начинается именно с ключей.
И правил.
Конец.