— А ты… ты вцепилась в моего сына и не отпускаешь!
— И каждый день кормлю его не тем, плохо убираюсь и совершенно не уважаю традиции, — Дарина подошла к шкафу, достала большую дорожную сумку. — Интересно, зачем ему такая жена?
— Что ты делаешь? — насторожилась свекровь.
— Собираю ваши вещи.
Дарина начала спокойно складывать одежду Ганны. Без спешки, аккуратно, как делала это каждую неделю после стирки.
— Ты с ума сошла?! — закричала свекровь. — Иван! Она меня выгоняет! Старую женщину, оставшуюся без крыши над головой!
— Дарин, прекрати! — муж шагнул вперёд. — Ты не можешь так поступить! Куда мама пойдёт ночью?
— К Ангелине, которая так восхищается Меланией. В гостиницу. На вокзал, — Дарина положила в сумку тапочки и лекарства с тумбочки. — Куда угодно, только не сюда.
— В твой дом? — вспылил Иван. — Это наш общий дом! Мы семья!
— Но квартира записана на меня. Это наследство от бабушки, — Дарина застегнула молнию на сумке и поставила её у двери. — И раз уж я такая никудышная хозяйка с неправильной едой и отсутствием уважения к традициям — избавляю вас от своего присутствия.
— Дарина… я совсем не это хотела сказать… — голос Ганны впервые дрогнул и стал оправдывающимся.
— Именно это вы говорили. Каждый день на протяжении двух лет, — Дарина распахнула входную дверь. — Выбирай, Иван: либо я остаюсь здесь одна, либо вы уходите вместе.
— Ты не имеешь права ставить такой выбор между женой и матерью! Это жестоко!
— Жестоко – это когда мать принижает жену при сыне, а он молчит в ответ. Жестоко – когда мне приходится оправдываться за каждый обеденный суп или салат, — Дарина облокотилась о дверной косяк. — Я никого ни к чему не принуждаю. Просто объясняю: в этой квартире остаюсь я одна. Если хочешь быть со мной – мама должна уйти. Если выбираешь маму – уходите оба.
Ганна смотрела на сына широко раскрытыми глазами полными ужаса.
— Иванушка… ты ведь меня не бросишь? После всего того ужаса на родине?
Иван метался взглядом между матерью и женой. А Дарина стояла у открытой двери и молча ждала ответа.
Прошла минута… затем ещё одна…
Наконец он снял куртку с крючка в прихожей.
— Пойдём, мама. Переночуем где-нибудь сегодня… Завтра всё обсудим спокойно.
— Обсуждать нечего, — сказала Дарина и протянула свекрови сумку. — Всё решено окончательно.
Она закрыла за ними дверь и прислонилась к ней спиной. Впервые за два года в квартире воцарилась тишина – глубокая и исцеляющая тишина без звона посуды на кухне, без включённого телевизора или тяжёлых вздохов из соседней комнаты.
Дарина подошла к окну: внизу Иван помогал матери устроиться в такси. Ганна обернулась и посмотрела вверх на окна второго этажа… Но Дарина даже не попыталась спрятаться за занавеской – она смотрела прямо до тех пор, пока машина не скрылась из виду.
Телефон зазвонил спустя полчаса.
— Дарин… подумай ещё раз… Мы остановились в гостинице «Центральная». У мамы поднялось давление…
— Как ты можешь так поступать? Она ведь пожилая женщина… больная…