— Да, представляешь! — Оксанка отломила кусочек пирожного. — Развелась с мужем. Он, конечно, пытался оставить меня ни с чем, но я отсудила приличные алименты. Вот теперь открыла салон красоты.
— Свое дело — это круто.
— Ну какое там дело… — Оксанка скривилась. — Так, чтобы не скучать. Аренда высокая, клиентов пока немного… Слушай, а ты ведь вроде в санатории трудишься?
— Да, администратором.
— О! Значит, у тебя есть нужные контакты! Может, порекомендуешь меня? Я бы могла там открыть спа-зону или хотя бы косметический кабинет…
Мария вдруг всё осознала. Ей были не нужны чувства Алексея. Её интересовали его связи и деньги — ведь все знали: автосалон у него идёт в гору.
— Прости, Оксанка, но я скоро ухожу в отпуск. Собираюсь поехать в Бердянск.
— В Бердянск? Одна? — удивление в голосе Оксанки прозвучало почти открыто. — А как же Алексей?
— Алексей решил пожить отдельно, — спокойно произнесла Мария. — Говорит, что любит другую женщину. Всю жизнь любил.
Она внимательно следила за реакцией собеседницы. Та слегка смутилась и отвела взгляд:
— Ну что ты… Это всё ерунда какая-то… детские воспоминания… Просто у него сейчас сложный период…
— Знаешь что, Оксанка… — Мария поднялась из-за стола. — Я хотела разобраться во всём этом. И кажется, теперь поняла достаточно. Удачи тебе с салоном.
Домой она пошла пешком: до их бывшей общей квартиры было не меньше часа ходу, но ей нужно было остаться наедине с мыслями и расставить всё по местам.
Вечером раздался звонок от Алексея.
— Мария… я… — он запнулся на полуслове. — Можно заеду? Забыл кое-что из документов.
— Приезжай, — она взглянула на часы. — Я дома.
Он появился через полчаса: похудевший и какой-то потерянный. Прошёл на кухню по старой привычке или просто не зная куда себя деть.
— Сегодня встретила Оксанку, — сказала Мария прямо ему в глаза.
Алексей вздрогнул так резко, будто его ударили:
— Вы говорили обо мне?
— Нет. Об её салоне красоты и о том, как тяжело платить аренду без поддержки богатого покровителя…
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего особенного… Просто хочу сообщить: я уезжаю в Бердянск одна и вернусь через пару недель.
— Сама? — он нахмурился. — Но как же…
— А почему бы нет? Ты свободен теперь и я тоже свободна. Каждый волен выбирать свой путь сам.
Он замолчал и стал разглядывать свои руки на знакомом столе кухни.
— Ты всегда была сильнее меня… — наконец произнёс он тихо. — Я… можно будет тебе позвонить?
— Зачем? Чтобы рассказать мне о том, как хорошо вам вместе с Оксанкой? Или пожаловаться на то, что она оказалась совсем не такой?
Он вздрогнул снова; она поняла: попала точно в цель. Он уже начал сомневаться в своём выборе…
— Знаешь что самое обидное? — она отвернулась к окну и продолжила: — Не то даже что ты полюбил другую… А то что ты решил переписать всю нашу жизнь заново… Тридцать лет вместе вдруг стали ошибкой только потому что якобы всё это время ты любил кого-то другого…
— Мария…
— Нет уж послушай меня до конца! Я ведь тоже не ангел была… Были симпатии… В девятом классе ходила в художественную школу… Там один парень рисовал мой портрет и читал стихи вслух… Я чуть с ума не сошла когда он уехал во Львов поступать… Но даже тогда мне никогда не приходило в голову считать нашу жизнь ошибкой!
На кухне повисла тишина; где-то за окном коротко просигналила машина; из соседней квартиры доносилась музыка…
— Документы лежат в кабинете – нижний ящик стола,— сказала Мария спокойно.— Забери их… И пожалуйста закрой дверь когда будешь уходить.
Он ушёл молча.
А спустя два дня она уже сидела у иллюминатора самолёта и смотрела вниз на проплывающие облака.
Как странно устроена жизнь: то во что веришь годами рушится мгновенно; а то что давно считал забытым вдруг приобретает значение…
Бердянск встретил её солнцем и ветром.
Маленькая гостиница стояла прямо у воды; из окна номера открывался потрясающий вид на море.
Мария гуляла вдоль берега; фотографировала закаты; ездила по экскурсиям.
По вечерам сидела в уютном кафе на набережной; пила травяной чай и размышляла о том что жизнь вовсе не заканчивается ни в двадцать ни даже в пятьдесят лет…
А на четвёртый день она увидела его —
седовласого мужчину с этюдником,
расположившегося прямо у воды,
рисующего волны
и время от времени задумчиво глядящего вдаль…