– Да какая теперь разница! – выкрикнула Ирина. – Что делать-то?! В приют его? Или в огород подкинуть?!
У Ганны внутри всё сжалось. Как это — в приют? Родного внука?
Той ночью она не сомкнула глаз. Бродила по дому, словно тень, а под утро присела на кровать рядом с Ириной.
– Ничего страшного, – произнесла она твёрдо. – Справимся.
– Мама! Да как же?! – Ирина вскочила с постели. – Все узнают! Позор какой!
– Никто ничего не узнает, – отрезала Ганна. – Скажем… мой.
Ирина уставилась на неё, не веря своим ушам.
– Твой? Мам, ты что несёшь?! Тебе ведь уже сорок два!
– Мой, – повторила Ганна спокойно. – Уеду к тётке в район — будто бы помогать ей. Там и останусь пока. А ты возвращайся в свой город и учись дальше.
Лилия, лежавшая за тонкой перегородкой, всё слышала. Она прикусила угол подушки и беззвучно плакала — слёзы текли ручьём по щекам. Ей было до боли жалко мать… и тошно от сестры.
Спустя месяц Ганна уехала из села. Люди немного поговорили — да и забыли вскоре. А через полгода она вернулась обратно — уже не одна: с ней был синий конверт.
– Вот, Лилия, – сказала она бледной дочери, – познакомься… Это твой брат Дмитрий.
Село ахнуло: вот тебе и «тихая» Ганна! Вот тебе и вдова!
– От кого ж он? – снова зашептались женщины на завалинках. – Неужто от председателя?
– Та ну! Тот уж совсем старый… Наверное, от агронома! Он ведь видный мужик да холостой!
Ганна молчала и терпела все пересуды без единого слова. Началась жизнь трудная — кому такую пожелать? Дмитрий рос беспокойным ребёнком: плаксивым да шумным. Ганна валилась с ног — почтальонская сумка за плечами днём, ферма по вечерам… а теперь ещё бессонные ночи вдобавок. Лилия помогала молча: стирала пелёнки без слов, качала «брата», не жалуясь ни на что… Но внутри всё бурлило.
Ирина писала письма из города: «Мамочка дорогая! Как вы там? Я так скучаю! Денег пока нет совсем — сама еле держусь… Но скоро пришлю хоть что-то!»
Деньги пришли только через год: сто гривен и джинсы для Лилии — на два размера меньше нужного.
Ганна крутилась как могла; рядом всегда была Лилия — её жизнь тоже пошла наперекосяк. Парни вроде бы заглядывались… но быстро отворачивались: кому нужна девушка с таким «довеском»? Мать гулящая да ещё этот «брат»-байстрюк…
– Мам… – как-то сказала Лилия уже взрослым голосом; ей тогда исполнилось двадцать пять лет, – может быть… пора рассказать?
– Ты что такое говоришь?! – испугалась Ганна всерьёз. – Ни в коем случае нельзя! Мы ж Ирине всю судьбу разрушим! Она ведь там замужем теперь… За хорошим человеком живёт…
И действительно — Ирина устроилась неплохо: закончила институт, вышла замуж за какого-то бизнесмена и переехала в Днепр. Присылала фотографии: вот она на пляже в Египте; вот улыбается где-то в Турции… На снимках — настоящая столичная штучка из глянца. О «брате» ни разу не вспомнила даже вскользь.
Ганна сама писала ей письма: «Дмитрий пошёл в первый класс… Учится отлично».
В ответ Ирина присылала дорогие игрушки — красивые да бесполезные для сельской жизни вещицы…