— Куда собралась? Если тебе нужно в магазин — скажи, что купить, я сам схожу. Или давай доставку оформим, — Богдан застал жену в прихожей, когда та пыталась натянуть ботинки.
— Татьяна звонила, просила выйти на ночную смену, — Оленька с трудом справлялась с обувью, помогая себе ложкой. Ноги опухли так сильно, что привычная пара едва налезала.
— Ты в своем уме? Вчера же только больничный тебе выписали! Какая еще ночь? Иди отдыхай!
— Я уже пообещала. И так подвела девочек: некому работать. А тут еще я со своей болячкой…
— Да при чём тут ты? Ты же даже отпуск не брала и все выходные торчишь в магазине…
— Разберусь сама.
— Конечно… сама! Я сказал — иди в постель! — Богдан выхватил у неё ложку и спрятал за спину.
— Ай… — Оленька опустилась на обувницу и прикрыла глаза.
— Что случилось? Тебе плохо?
— Всё нормально. Просто немного закружилась голова. Принеси воды.
— Сейчас принесу, только не поднимайся.
Богдан не успел даже наполнить стакан водой, как услышал хлопок входной двери. Оленька ушла, оставив после себя запах мазей и крема для обуви.
Шлёпая подошвами по влажному асфальту, отражающему уличные фонари, она добралась до пустынной остановки. Через минуту из-за угла показался автобус с мигающими красными буквами на табло.
«Пётрская», — прочитала Оленька и мысленно выругала весь транспортный департамент вместе с составителями школьных экзаменов за такую орфографию.
Внутри автобуса царила духота под жёлтым светом ламп. Видимо, отопление работало на полную мощность. Пришлось расстегнуть плащ. Устроившись у окна, женщина уставилась сквозь мутное стекло на моросящий дождик за бортом.
Двери уже собирались закрыться, когда внутрь вошли ещё двое: худощавый седой мужчина в сером пальто с высоким воротником и женщина в плаще цвета густого раствора марганцовки — такой расцветки Оленьке прежде видеть не доводилось. Мужчина повис на поручне у входа и замер без движения, а вот пассажирка… Она двигалась неспешно и плавно скользила по проходу между сидениями, словно заполняя собой всё пространство салона; её руки в бархатных алых перчатках мягко касались спинок кресел одно за другим. Когда она миновала Оленьку, та вдруг ощутила резкую пульсирующую боль в голове и инстинктивно схватилась за висок.
Как только незнакомка заняла своё место, двери захлопнулись с глухим звуком, двигатель кашлянул — автобус тронулся от остановки.
— Голова болит? Бедняжечка… — раздался позади мерзкий визгливый голосок; от него боль вспыхнула с новой силой.
Оленька слегка обернулась и краем глаза заметила самодовольную ухмылку. Женщина обняла соседнее кресло и улеглась на него боком как на подушку лицом к Оленьке.
— Простите… что вы сказали?