— К той самой. Ты нас туда всех везешь на своем автобусе по маршруту «совести».
— Автобус совести? — Оленька всё ещё не могла уловить суть происходящего, но уже начинала догадываться, что надпись «СОВЕСТЬская» на табло появилась не случайно.
— Именно так. Ты со своей чрезмерной ответственностью и чувством вины ведешь нас прямиком к финишной черте.
После этих слов Григория к Оленьке обернулись двое пухленьких молодых мужчин с передних сидений — Ярослав и Пётр — и радостно замахали ей руками.
— Вы что, с ума сошли? Вы что, приятели Богдана с авторынка, идиоты какие-то? Что вы вообще несете?
— Это ты нас всех тянешь внутри себя, дурочка, — вновь встряла Мелания и расхохоталась. У Оленьки от её смеха голова разболелась ещё сильнее.
— Но я не хочу ехать до конечной!
— А зачем тогда ты себя загоняешь этой работой? У тебя же официальный больничный. Еще даже не все анализы пришли, а ты уже рвёшься в смену — да ещё и ночную! Как ты думаешь, откуда тут появился Иосиф? Он ведь не возникает просто так.
Услышав своё имя, пожилой мужчина медленно повернул голову в сторону Оленьки. Женщина заметила: уголок его рта был слегка опущен.
— Но я должна…
— Кому именно? — не отставал Григорий, которого впервые за долгие годы начали слушать всерьёз.
— Работать некому… А тут я еще с этим больничным… — снова завела старую песню Оленька и уже была на грани слёз. В этот момент вскрикнул Тимофей: кто-то из пассажиров толкнул его локтем под ребра.
— Оленька, ты кассир в гипермаркете. Это огромная сеть! Ты ведь не управляющая компанией! Пойми наконец: твои жертвы никто не оценит. Никто тебе потом спасибо не скажет — особенно когда вот этот придёт к тебе, — лысый указал на Иосифа.
— Но я же обещала… — продолжала упрямо твердить сквозь слёзы женщина. Мелания начала гладить её по голове и приговаривать:
— У кисоньки не боли, у собачки не боли… а у Оленьки боли!
— Оленька, ты ведь мужу обещала отпуск. Детям обещала приехать на праздники. Себе обещала немного отдохнуть… Но все эти обещания ты без колебаний забываешь ради своей совести. А совесть — это хорошо лишь тогда, когда ею никто не злоупотребляет вокруг тебя! — продолжал убеждать Григорий. — Нужно научиться заботиться о себе! О нём хотя бы подумай! — он снова указал на измученного и забитого человека рядом.
— Да я понимаю-ю-ю! Я больше так работать не хочу! В следующем году обязательно найду другую работу! Обещаю! — взмолилась Оленька, схватив Григория за руки и глядя ему прямо в глаза полные тоски.
— Оленька… Ты ведь опять хочешь меня обмануть. И я снова тебе поверю… как всегда. Но других ты уже больше не обманешь… — сказал он тихо и отвернулся от неё, убрав свои руки из её ладоней.
— Так что же мне теперь делать?! Что?!
— Сделай вдох поглубже… И начни думать о себе вместо того чтобы решать чужие беды.