Хорошо. Значит, он сделал свой выбор.
Я открыла редактор и начала писать пост — обстоятельный, с фактами, датами и доказательствами. О том, как Ирина присваивала чужое. Как передавала конфиденциальную информацию. Как годами лгала и манипулировала.
В конце приписала: «Хотели войны? Получите».
Перед тем как нажать кнопку публикации, на миг задумалась. Это уже точка невозврата. Но отступать было некуда.
Я нажала «опубликовать».
Через несколько минут телефон начал вибрировать от потока уведомлений. Первым позвонил брат Романа — единственный в их семье, кто сохранял здравый смысл.
— Ты совсем с ума сошла? — кричал он в трубку. — Ты хоть понимаешь, что теперь…
— Прекрасно понимаю, — спокойно перебила я его. — Теперь ваша обожаемая Ирина получит по заслугам. Передай Роману: жду документы на развод к вечеру.
Я завершила звонок, выключила телефон и пошла на кухню ставить кофе.
Где-то там, в другом конце города, начинался хаос. Но мне уже было всё равно.
Это была только прелюдия к настоящей войне.
Вечером я сидела на кухне у мамы, разглядывая выцветшие узоры на старой клеенке. Вдруг раздался звонок в дверь. В глазке появился Роман — сутулый, без обычного галстука, с папкой под мышкой.
Я открыла дверь. Мы молча смотрели друг на друга. За эти три дня он будто постарел лет на десять: тени под глазами стали глубже, щетина покрывала щеки.
— Проходи, – наконец произнесла я.
Он медленно зашел внутрь, вытирая ноги о коврик несмотря на сухую погоду за окном. Эта мелочь вдруг болезненно кольнула сердце своей привычностью.
— Мама дома? – спросил он сдержанно оглядываясь по сторонам.
— У тети Юлии в больнице. – Я кивнула на папку в его руках. – Это то самое?
Он молча кивнул и положил бумаги на стол: «Расторжение брака» — гласила надпись сверху. Я провела пальцем по буквам медленно и вдумчиво.
— Подписи нужны здесь и вот тут, – его голос звучал глухо и пусто, словно эхо в пустом подъезде.
Я взяла ручку в руки, но вместо того чтобы подписать сразу — вертела её между пальцами.
Он резко поднял голову:
— Видел твой пост… И комментарии тоже читал. Теперь вся наша семья утопает в грязи — ты довольна?
Я откинулась назад:
— А когда твоя сестра унижала меня публично — это считалось нормой? Когда твоя мать называла меня последними словами — это у вас семейная традиция?
Кулаки Романа сжались до побелевших костяшек пальцев, но голос остался ровным:
— Можно было просто уйти… Без этого спектакля…
Меня внезапно разобрал смех — горький и резкий как полынь:
— То есть я должна была проглотить всё молча? Как делала это все пять лет? Чтобы вы продолжали считать меня безвольной тряпкой?
Он не ответил ни слова; только смотрел куда-то сквозь окно на мерцающие огни улиц.
— Роман… – я наклонилась ближе к нему через стол – скажи честно: ты хоть когда-нибудь любил меня? Не удобную жену или домработницу… а именно меня?
Его веки едва заметно дрогнули — этот почти незаметный жест сказал больше любых слов.
— Не надо этого сейчас… – пробормотал он тихо. – Подпиши давай… закончим всё…
Я уверенно вывела свою подпись под строками документа: ровно и без колебаний. Вторую поставила даже с каким-то внутренним удовлетворением.
— Вот и всё… – сказал он негромко и забрал бумаги обратно в папку. – Заседание через месяц будет формальностью… можешь не приходить…
Я проводила его до двери молча; он уже взялся за ручку выхода… но вдруг остановился:
— Почему ты не боролась?.. Хоть немного… за нас…
Этот вопрос ударил неожиданно сильно. Я посмотрела ему прямо в глаза впервые за долгое время… И поняла: он действительно не понимал сути происходящего.
— Я боролась каждый день… Просто ты этого никогда не замечал…
Он вышел из квартиры без прощания; я закрыла дверь за ним и прислонилась лбом к прохладному дереву створки двери… Внутри была странная пустота: ни боли больше не осталось… ни злости… только усталость до самых костей…
Телефон завибрировал снова: сообщение от коллеги гласило — «Ты слышала? Ирину только что уволили! Говорят ещё заявление собираются подать за утечку данных».
Я ничего не ответила; выключила аппарат снова и поставила чайник греться… За окном закат окрашивал стены багровым светом уходящего дня…
Через месяц я стану свободной женщиной.
По-настоящему свободной.
Чайник засвистел тревожно громко… но выключать его сразу мне не хотелось.
Пусть шумит.
В этой квартире стало слишком тихо…
Прошел ровно месяц.
Утро началось как обычно: чашка кофе, беглый взгляд на новости…
Только сегодня вместо офиса мне предстояло отправиться в суд…
Перед зеркалом я поправляла воротник белоснежной блузки.
Никакого черного цвета сегодня быть не должно —
это был день начала новой главы,
а не траур по прошлому…
Мама заглянула в комнату с ключами от машины:
— Ты готова?
Я улыбнулась:
— Давно готова…
Мы ехали молча.
Мама иногда бросала взгляды в мою сторону,
но вопросов лишних не задавала —
она знала:
сегодня мне нужна была просто её рядом,
без слов поддержки или советов…
Суд встретил нас серыми стенами
и скучающими охранниками у входа.
В коридоре уже сидел Роман —
один,
без своей шумной родни…
Увидев меня,
он едва заметно кивнул:
— Привет…
— Привет…
Больше мы ни слова друг другу не сказали…
Судья оказалась женщиной лет пятидесяти —
усталый взгляд,
быстрая речь…
Процедура прошла формально:
детей нет,
имущество разделено заранее…
никаких вопросов…
— Брак между гражданином Романом
и гражданкой Софией расторгнуть —
прозвучало сухо из уст судьи перед ударом молотка по дереву стола…
Вот так закончились пять лет жизни —
одним щелчком судебного молотка…
Мы покинули зал вместе,
но были уже чужими людьми…
В коридоре Роман задержался,
будто хотел что-то сказать:
— Ну… удачи тебе…
— И тебе тоже… С Ириной…
Его лицо дернулось еле заметным движением,
он ничего больше не сказал
и ушёл прочь…
Мама обняла меня за плечи:
Но я улыбнулась:
– Нет… сначала давай заедем куда-нибудь выпить кофе…
Хочу пирожное!
Позже вечером
я впервые за месяц открыла соцсети…
Десятки сообщений,
комментариев…
Ирина пыталась оправдаться —
только никто её уже слушать не хотел…
слишком много правды всплыло наружу…
Открыла чат с последним сообщением от него —
месячной давности…
Подумав секунду,
написала короткое слово:
Заблокировала контакт.
Выключила телефон снова…
На столе лежал конверт —
приглашение выйти на новую работу
в другом городе Украины…
Я взяла его в руки,
улыбнулась
и аккуратно положила обратно…
Завтра начнётся новый день.
И впервые за долгое время –
мой собственный день…