И вроде сама в бизнес мужа не лезла, но умела правильно его направить.
За спиной её называли «Серый кардинал». Муж об этом знал, но человек он был мудрый. И считал, что если что-то делается и это во благо, то какая разница кто инициатор этих действий. Жену он очень любил.
И помимо её очень дельных советов, в семье она дарила мужу гармонию и уют. И хотя у них была в доме прислуга, готовила своему мужу она всегда сама. Он это особенно ценил.
Муж её безумно любил, благосостояние росло. Благо за счет нее оно и не убывало. Родни было полно. И каждый желал оттяпать кусок пожирнее. Все такие несчастные, бедные, помочь бы им. Но хлебушка никто не просил. Просили то на машину помочь, то на квартиру.
Каждый семейный обед сводился к соревнованию, кто беднее, кому нужнее. При этом действительно нуждающихся среди них не было. Все с работой, все с жильем. Но как не упустить возможность и не попросить пятикомнатную квартиру вместо трешки, с двумя детьми то ох как тесно.
В результате потерпев бесконечные визиты попрошаек, вход в дом был закрыт для всех. Исключением были семейные ужины 1-2 раза в год. «Живите своим умом» — было сказано родне. Родственников это конечно не устраивало, но скрепя зубами беспокоить их они перестали. Её муж был более мягкосердечным, но все прекрасно знали, что нажаловаться или сказать о ней ему, что-то за спиной — это поставить крест на общении с ними окончательно.
Прожила с мужем она более 40 лет, его не стало. Наверное это был единственный раз, когда Анну Ивановну видели со слезами на глазах. Порой казалось, что она вообще не может испытывать чувств. Детей у них не было. Поэтому единственным объектом любви был её муж.
Завещание было написано на неё. Только вступила в права наследование, как и сама заболела. Какое-то поражение мозга – тело есть, а внутри пусто.
Родня прилетела на «помощь». Началось самое интересное. Настолько сердобольной родни, наверное, еще не встречалось. За опеку бились, все желали поухаживать за старушкой. При этом менять памперсы и кормить никто не желал. К ней в комнату в принципе не заходили. Наняли сиделку и занялись юридическими разборками.
Крик до потолка стоял каждый день, вся свора стервятников перебралась в её дом, что бы ничего не пропустить и быть в курсе событий. Умудрились они настолько запакостить дом, что домработница не выдержав сбежала. Каждый при этом считал уже дом своим, но делать ниего не хотел.
У Анны Ивановны была внучка – Люда. Неугодный ребенок. Ее двоюродный племянник с женой взяли девочку из детского дома, а потом появился свой ребенок.
«Ну не возвращать же её обратно, что о нас люди подумают?» — сказали они и оставили девочку, дав ей прав и любви меньше дивана. Эта девочка была единственным человеком, который заботился о старушке.
На прогулку ее возила на инвалидкой коляске, мыла, кормила, любила по вечерам садиться к ней на кровать и читать. Сиделка мало что делала, всё равно родне плевать, зачем напрягаться?
Какого же было удивление семьи, когда в очередной раз в семье собрались дружно друг на друга потявкать и зашла Анна Ивановна с причёской, на каблуках. Наступила звенящая тишина. «Так дорогие мои, пришлось слюни попускать, в памперсе посидеть. Многое услышала, многое увидела. Пошли вон из моего дома все…а тебя Людочка я попрошу остаться».